Вся эта тирада, которая не прекращается слишком долго, почему-то меня выбешивает. Так и хочется взять трубку и послать этого урода куда подальше, но я, конечно, сдерживаюсь. В конце концов, все это не мое дело, и я не имею права вмешиваться. Шеф пыхтит еще какое-то время, а потом вешает трубку. Воцаряется тишина, и я спокойно пью кофе с какими-то обалденными печеньками, кажется, домашними. Разгуливая по квартире, натыкаюсь на целый стеллаж, уставленный свечами. Все совершенно новые, ни разу не зажженные. Красивые, конечно, и идеально вписываются во всю эту безупречную гармонию… но, блин, во всем этом порядке не хватает непредсказуемости, хаоса и изъянов… Короче парня не хватает… Этот зажравшийся мудак-шеф не в счет. Уверен, он даже ни разу здесь не был.
Взгляд вдруг останавливается на музыкальном центре на комоде. В нем обнаруживаются несколько выдвижных ящиков с дисками. Что ж, почему бы не расслабиться сегодня по полной… Кажется, в мини-баре на кухне я видел бутылочку Martini bianco и еще оливки в холодильнике… В первом ящике репертуарчик совсем не в моем вкусе: Элвис, Джо Дассен, Армстронг, Битлз, Джо Коккер, Барбара Стрейзанд, Синатра, Хулио Иглесиас и еще куча хрени в том же духе… Какая-то заплесневелая дискотека шестидесятых. Тем не менее, я не продолжаю поиски и почему-то останавливаю свой выбор на Иглесиасе. Когда звучит Crazy, вдруг вспоминаю, что мама просила не выключать эту песню, когда ее крутили по радио. Не сказать, чтобы она была очень сентиментальной женщиной, даже напротив, жизнь сделала ее черствой и бесстрастной, но, может, это я был не достаточно мудрым и внимательным, чтобы разглядеть или разбудить в ней нежность? Наверное, в этой музыке все-таки есть что-то такое… трогательное.
В этой уютной квартире, на этом мягком диване в ворохе пухлых подушек, под эту музыку и с пряным горьковатым привкусом вермута во рту, когда за окном мелькает белый пух снежинок, в голову почему-то лезут исключительно развратные и дерзкие идеи.
— Кис-кис-кис… Кики! Или как там тебя, рыжая? — Котенок доверчиво подбегает и тычется в мою руку нежной мордочкой, пока я не беру его в охапку и не сажаю себе на живот, ласково почесывая его ушки, шейку, а затем и беззастенчиво подставленный животик. — Ты же не будешь возражать, если я немножко развлекусь с твоей милой хозяйкой? Уверяю тебя, ей понравится. Я умею обращаться с рыжими ласковыми кошечками…
Боже, неужели этот безумный-безумный день все-таки подходит к концу? Когда оказываюсь в собственном автомобиле, прямо ощущаю, как с моих плеч сваливается неподъемный груз. Он все-таки меня уволил… Пока что я в полной прострации, и даже не знаю, как мне относиться к этой новости. Сегодня мне слишком долго приходилось держать все эмоции под контролем, и я продолжаю действовать на автопилоте. Пока что нельзя расслабляться, Ника. Нужно добраться до дома, а там я вспомню каждую деталь сегодняшнего дня, все обдумаю, найду правильное решение… Вынимаю шпильки из тугого пучка на затылке, снимаю с хвоста валик и резинку, с облегчением встряхиваю длинными рассыпавшимися локонами и массирую голову.