— Даже не думай сбежать, скотина! — вопит туша и хватает меня за грудки, оттесняя в сторону и вдавливая спиной в мраморную колонну. Ого, вот это силища! Аж в глазах потемнело.
— Ты че, больной! — зло выплевываю ему в рожу и пытаюсь вырваться.
— Пасть закрой! И давай двигай. Я тебя не выпущу, пока не сдам в полицию. Так что даже не думай брыкаться, чмошник. — Громила грубо разворачивает меня, нещадно жамкая в своих лапищах мою многострадальную дубленку, между прочим фирменную и совсем не дешевую, хоть и купленную в дисконте. К тому же еще и чмошником назвал! Я фигею с этого парня! Он вообще не думает, что я тоже могу выйти из себя? Получив еще один тычок в спину, делаю шаг вперед, хотя на самом деле принимаю удобную стойку с упором на левую ногу, резко разворачиваюсь и со всего маху бью этого придурка в морду. Кажется, даже замечаю, как из подбитого глаза летят искры, но любоваться этим фейерверком времени особо нет, поэтому, как только чувствую, что его тиски разжались, толкаю его в грудь и развиваю максимальную скорость, возможную в этом малоуправляемом человеческом стаде. Конечно, приходится поработать локтями, и это мало кому нравится.
Тот хрен с горы, кажется, упал после моего удара и толчка, но уже поднялся и понесся за мной вдогонку. Вот же упертый, зараза! Чертов супермен! Кое-как продираюсь к эскалатору сквозь пинки и недовольные окрики, но на нем уже включаю вторую космическую и взлетаю вверх по ступеням, чертыхаясь и матерясь про себя, как пьяный матрос. Наверху притормаживаю, перевожу дыхание и оглядываюсь. Ну ни фига себе! Этот псих не отстает! Дался я ему… бывают же такие борцы за правду… Через турникеты прохожу без всякой спешки, чтобы не привлечь к себе внимание контролеров и сотрудников полиции, которых на кольцевых станциях сейчас развелось как тараканов, не говоря уже о вокзалах. Слава богу, что инстинкт воришки сам вывел меня к противоположному выходу с Павелецкой, не к Павелецкому вокзалу, а на Зацепский Вал. Жаль, что расцвет моей воровской карьеры не пришелся на времена, когда в метро работали лишь безобидные бабули.
Как только оказываюсь в переходе, натягиваю на голову капюшон с широкой опушкой и прячу лицо от камер. Иду быстро, но на бег перехожу только на ступеньках на выходе в город. Черта с два я сдамся этому маньяку! На улице пускаюсь во всю прыть, даже не оглядываясь, пока не сворачиваю в ближайший переулок. Там на ходу стягиваю с себя черную дубленку, выворачиваю ее наизнанку и снова натягиваю светлым мехом наружу. Тот еще видок, но мне сейчас не до мелких деталей. Из кармана, теперь уже внутреннего, вытягиваю украденный кошелек, раскрываю в трепетном предвкушении. Бинго! Тридцать кусков! Спасибо, любовь моя, Надежда! Целую купюры и снова прячу в карман, а кошелек выбрасываю в ближайшую мусорную урну. Перчатки наконец-то можно снять. После всей этой беготни с меня льет в три ручья, но на морозе дышать легко и приятно. Кутаюсь в свой охренительно модный «полушубок», слабо надеясь, что на гея я все-таки не смахиваю. Хотя какая разница? Лишь бы пронесло! Давненько у меня не было такой веселенькой предпраздничной вылазки. Откуда только этот урод взялся? У самого рожа за решетку просится. На миг закрываю глаза, выдыхаю, разворачиваюсь и смело иду в обратном направлении. Переулок немноголюден, и до следующего поворота не скоро, так что лучше уж встретиться с врагом лицом к лицу, чем сверкая пятками. Едва ли он меня узнает. Главное наглости побольше.