— Кто вам внушил, что нужно рисовать «по правилам»?
— Никто. Это само собой разумеется, — не поняла вопроса я.
— Нет, кто-то поселил эту мысль в вашу голову. Вы учились в художественной школе?
— А нам обязательно сейчас это обсуждать? Чем меньше вы будете меня отвлекать, тем быстрее я закончу, и мы уйдем отсюда.
— Мы никуда не торопимся, — спокойно сказал мужчина.
— Да, я училась в художке.
— Вас хвалили?
— Не сразу. Первые года маме советовали не тратить время. И мое, и преподавателей.
— Вас считали бесталанной?
Я вздрогнула. Будто бы услышала голос Кирилла Робертовича, который отчитывает меня, обвиняя в бездарности.
— Да, — тихо призналась я, пытаясь не отвлекаться от мольберта.
— Почему? Вы не справлялись? — настаивал художник.
— Я уже не помню. Меня рано отдали учиться.
— У вас сохранились детские работы? Я бы посмотрел.
— Вряд ли. Может быть, мама хранит. Я никогда не интересовалась.
— Ну, у вас же есть какие — то детские воспоминания? Как вы рисовали?
— Ну, хватит, а? Вернитесь сюда. Я закончила.
— Нет, не вернусь, пока не расскажите.
Я вздохнула.
— Я не помню, как и что я рисовала. Помню только, что папа… — я запнулась.
— Продолжайте.
— Папа очень разозлился, что учителя мной недовольны. Он кричал,
что я должна рисовать правильно.
— А кто у нас папа?
— Скульптор.
— Теперь все понятно, — мужчина повернулся ко мне, заметив, что я сдерживаю слезы. — Идите сюда.
Я нерешительно сделала пару шагов, и вытянула голову, чтобы увидеть край обрыва.
— Идите сюда! Вы же не можете не доверять человеку, который вам якобы полгода снился, — улыбнулся художник, протягивая руку.
— «Якобы»? Вы мне не верите? — от удивления я даже перестала всхлипывать.
— Не верю, — честно признался художник.
— Я вам докажу! — упрямо сказала я. — Я вас нарисовала задолго до того, как мы встретились здесь, на острове.
— Ладно-ладно, — по интонации было ясно, что мужчина мне не верит, просто решил прекратить спор. — Идите сюда.
Я вытерла ставшую холодной на ветру слезу рукавом, и подошла к мужчине, подав свою ладонь. Он резко дернул меня к себе, и я, оглушенная собственным визгом, оказалась рядом с художником. Крепко зажмурила глаза, боясь увидеть, как лечу вниз.
— Мне кажется, что дело обстояло так: вы — одаренный художник, и в детстве, в консервативной художественной школе, выступали за рамки предписанных правил живописи. С ребенком, который иначе чувствует и отображает окружающую реальность, ну, к примеру, с будущим абстракционистом или кубистом, тяжело работать. Педагоги не смогли от вас добиться соблюдения правил, но вот отец, который ждал, что вы пойдете по его следам в творческой профессии (я полагаю, он успешный скульптор), повлиял на вас. истерикой, криками, угрозами… Чем угрожал, кстати?