«Похоже, его полностью увлек только процесс подготовки», — подумала я, стягивая сырое белье. Однако когда я оказалась обнажена, приятное волнение снова вернулось ко мне. Ну, не может нормальный мужчина удержаться, глядя на голую (и, кстати, весьма привлекательную) женщину! Художник поднял глаза, окинул меня взглядом, и бесстрастным тоном сказал:
— Сядьте на табурет, и наклоните голову набок. Так как вы делали, выжимая волосы. Примите ту же позу. И разведите шире бедра. Голову ниже. Сожмите пару прядей. Надо успеть написать торс, пока не высохли волосы.
На секунду показалось, что на последних словах его голос дрогнул… Но нет. Действительно, показалось. Мужчина бросал на меня поверхностные взгляды, углубляясь в картину. Но что испытывала в этот момент я… Это сложно описать.
Нужно представить себя, оставшуюся в располагающей к интиму атмосфере, наедине с желанным мужчиной. И зафиксировать этот момент. То есть ты уже готова, но ничего не происходит. Реакция организма не заставила себя ждать: грудь потяжелела, соски заострились, выдавая нетерпением, внизу живота пульсировала разрастающаяся точка, усиливая желание. Я разглядывала сосредоточенное лицо художника: черные глаза (в полутьме казалось, что они даже светятся черными искрами), пухлые губы, которые он, не думая о том, как это выглядит, соблазнительно обводил языком. Периодически мне были видны его руки: длинные пальцы, легко сжимающие кисть. Интересно, как это, ощущать его ласки…? Я закрыла глаза, с усилием сдерживая стон — на фантазию я никогда не жаловалась.
— Очем вы думаете? — мужчина внимательно смотрел на меня. — У вас изменилось выражение лица.
— Честно? О том, что это очень интимная сцена. И мне приятны ваши взгляды.
— Марина, не отвлекайтесь, — хрипло позвал меня мужчина.
От того, как он произносит мое имя, все внутри сжималось, призывая попросить: позови меня снова! Я хочу еще раз услышать, как ты сладко тянешь последний слог, привлекая мое внимание. Так. Стоп!
— Вы узнали мое имя? То есть вы с кем-то обо мне разговаривали? — напряглась я, надеясь на то, что он не общался с моим «любимым» преподавателем.
— Да, я же разговаривал с Борисом Таисовичем, чтобы вы пропустили сегодняшний выход.
«Точно, — выдохнула я. — Он и сказал, как меня зовут».
— Пожалуйста, не думайте о сексе, — почти жалобно попросил художник. — Я начал рисовать задумчивую девушку, которая полчаса назад осознала, что много лет подавляла в себе воспоминания о детском страхе.
Вы, выжимая волосы, будто бы выжимали тот страх… А сейчас я вижу женщину. Которая думает совершенно о другом.