Нет, надо худеть. А то я раздеться не смогу.
— Ой, дура, — я покачала головой. — Развею твои сомнения. Знаешь, что мне Егор сказал? «Первый раз в жизни влюбился». Так что та «тростинка» давно забыта.
— Тебе меня не понять. Ты сама, как тростинка, — вздохнула Катя, и отвернулась от меня, закутавшись в одеяло.
— Если не будешь есть, я все расскажу сначала отцу, затем Егору, — мои угрозы на девушку подействовали, так как она резко села, вцепившись в мою руку.
— Только Егору не говори!
— Чтоб поужинала! — приказным тоном сказала я.
— Хорошо-хорошо, я поем, — обреченно простонала Катя, и свалилась обратно, в ворох одеял.
Сегодня я выходила на пленэр с желанием в компании со сладким предвкушением.
Сегодня был необычный день. По расписанию — общий выход. Это всегда очень волнительно! В художественной школе, в Академии общие пленэры всегда вызывали у меня море положительных эмоций. Когда все группы объединяются в одну, выходят огромной толпой в одно место. Это всегда шумно, весело, чувствуется особая энергетика, творческий запал большой общности художников. Все рисуют одно и то же, но самое интересное то, что получается у всех совершенно разное. Казалось бы, тридцать человек стоят на берегу одного и то же озера, видят один и тот же берег, но потом, при просмотре, кажется, что все находились в разных местах. Еще у нас была фишка: между рядами мольбертов «ходили» несколько записок, в каждой из которых давалась инструкция, что именно (вымышленное) нужно добавить на рисунок. Кому-то попадались все три записки, кому-то одна, а до кого-то вовсе не доходили. Какие могут быть инструкции? Мне, к примеру, попадались следующие: «Добавить на картинку котика так, чтобы его было тяжело найти», «Добавить мифического персонажа», «Добавить человека, который был бы похож на директора художки». Потом, на просмотре, безумно интересно искать эти мелкие дорисовки.
Место было выбрано из соображений «большая площадь с приемлемым видом на Черную речку». Таковым оказалось поле в северной части острова. Сегодня с нами рисовали и детки из «Летней художественной школы», поэтому передавать записки с неприличными заданиями было строго настрого запрещено ректором под угрозой отчисления.
Так как на выход шли абсолютно все (и даже неумеющий рисовать проректор), толпа растянулась. Я отстала от Катерины под предлогом разговора с одногруппником Сергеем, и быстро забежала к медику Егору.
Парень во дворе спорил с какой-то бабушкой. Предмет спора — корова Февралька, которая никак не может разродиться.
— Баб Валь, да не ветеринар я! Не знаю особенностей протекания родовой деятельности у крупнорогатого скота! — орал на ухо бабушке Егор.