— Какого «текания»? — громко переспрашивала глуховатая старушка.
— Егорушка, да помоги ты! Потеряю корову!
— Господи… — парень сжал виски ладонями. — Хорошо! Не ревите только! Позовите деда Максима. Я сейчас приду.
— Чего? Не слышу, сынок.
— Сейчас приду! — махнул рукой Егор.
Бабушка торопливо посеменила в сторону парома.
— А говорит не слышит… Поняла же про деда Максима, — пожаловался мне медик. — Марин, срочное что-то? Видишь, я коровьим акушером заделался.
— Я быстренько, — торопливо сказала я. — Тут такое дело: Катерина не ест ничего, пытается похудеть.
— Зачем? — округлил глаза Егор.
— Стесняется раздеваться, — Егор еще шире раскрыл глаза. — Да-да, ей кажется… Ну ты понял. Ты правь ей мозги, пожалуйста. У нее и так с желудком проблемы, а если она питаться одной водой будет, то… Только ей не говори, что я сказала!
— Понял. Спасибо за информацию. Мозги вправлю, — отчеканил парень.
Я, с чувством выполненного долга, примкнула к последним идущим на пленэр. На месте выбрала тенек под высокой сосной. Рядом пристроился Виктор. На поле яблоку упасть было негде. К нам, под сосну, пришел проректор, одногруппница Лариса, и два обильно испачканных краской островских мальчишек. Поле было больше похоже на береговую террасу: как в античных амфитеатрах ступенями шли уступы, поэтому рисовавшие не мешали друг другу, не перекрывали обзор.
Через час после начала по полю начали расползаться записки с заданиями. И хоть ректор покрикивал на студентов, мол, хватит заниматься ерундой, я только что видела в руках у маленького мальчика, стоящего передо мной, записку с подчерком ректора. «Нарисуй в поле маленькую мышку с длинным хвостом». Понятно, это специальные «детские записки», написаны на розовой бумаге, их передают только деткам.
Следом пошли записки на белой бумаге. «Добавь мини-карикатуру на нашего проректора-гения живописи». В виду имелся наш проректор по учебной части, который, как поговаривали, совершенно не умел рисовать.
Я не стала выполнять это задание, отдала дальше. Затем маленькая девочка принесла мне новую записку. Я прочитала ее, покраснела, и начала искать глазами Кирилла. А ведь эту бумажку мог «перехватить» кто-то другой!
Я покраснела не от смущения, а от удовольствия. Я хочу дорисовать твой портрет ню. Надеюсь, ты не откажешь позировать».
Девочка снова прибежала, сунув мне в карман новое послание.
«Давай сегодня закончим?»
Я закрыла глаза, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. Витька подозрительно посмотрел на меня.
— Ты мне дашь задание или нет? Уже второе в карман складываешь.