— Эмин… — мой голос охрип от волнения.
— Боишься?
Отпустив мои волосы, его пальцы очертили шею. Собственнически. Размашисто.
Как ставят подпись на полученном товаре.
Только дыхание его тяжелое раздавалось за спиной.
— Спи, — тихий приказ.
Он наверняка слышит, как сильно бьется мое сердце. И как неспокойно я засыпаю.
Ранним утром мы двинулись в путь. Я с опухшими от слез глазами, а Эмин мрачный, как непогода в Сибири. Человек настроения.
С каждым километром пути меня утешала мысль, что я становлюсь ближе к маме. Как она там? Почему она не рассказывала мне правду?
Уже к вечеру второго дня я узнала, где живет Эмин. Как только мы въехали в Волгоград. В теплый солнечный город Волгоград — здесь мы с семьей никогда не были.
Вероятно, потому что здесь жил Анархист, от которого мы бежали.
— Куда мы теперь? — осторожно спрашиваю.
— В мой дом.
Краткость — сестра таланта.
Я не перечу. Все равно увезет.
Не добровольно, так силой.
Батальонная 13. Я сумела разглядеть табличку с адресом. А затем Эмин вывел меня из машины. На часах одиннадцать вечера, было темно. Эмин подогнал машину к самому подъезду.
— Пошли, — крепко берет за руку.
Я с волнением оглядываю двор. Темнота, тишина. Только Эмин и я.
И лифт, в котором он стоит очень близко ко мне. И тяжело дышит, над чем-то раздумывая.
В квартире я, не думая, подхожу к окну. Рядом с окнами чувствуется свобода, но тринадцатый этаж пугает своей высотой.
— Здесь три комнаты. Это мой дом, и здесь тебе ничего не угрожает. Вид открывается на визитные карточки города: колесо обозрения, Волгоградский мост, монумент, стадион «Волгоград Арена» — все в твоем распоряжении. Смотри, любуйся.
Я шумно выдыхаю. Вид на мост обескураживал, а холодная река — темная, глубокая, страшная — пугала до дрожи.
Она такая же таинственная, как теперь моя жизнь.
Однако, ни монумент «Родина-мать зовёт!», ни колесо обозрения не радовали глаз. Все было чужим. Опасным. Страшным.
Как и сам Эмин.
— Я не хочу здесь жить… — отчаянно шепчу, упираясь в толстое остекление балкона.
— Придется.
Его голос за спиной лишает рассудка. Я подскакиваю на месте, разворачиваюсь и тут же упираюсь в его грудь.
Сильная. Твердая. Стальная грудь.
Мне никогда не справиться с ним, если он захочет получить меня. И мамы рядом больше не будет.
Руки Эмина причиняют боль — они впиваются в мой подбородок, задирая голову. Заставляют смотреть в его серые бездушные глаза.
— Я только поцелую.
— Что? Нет…
Я в ужасе распахиваю глаза.
И упираюсь в его грудь прежде, чем чувствую тепло на своих губах.
Не хочу.
Не хочу принадлежать этому мужчине. Он опасный. Его нельзя целовать.