Возле дверей, шумно дыша, раздевается какой-то мужчина невысокого роста. Рассмотреть Итена Дэвиса не представляется возможным – он стоит, наклонившись, и пытается расшнуровать свои кожаные ботинки.
– Долго ты ещё будешь там возиться?
Сестра хоккеиста хмурит тёмные брови и оборачивается к супругу. Тот, ни слова не говоря, продолжает пыхтеть, как паровоз, над своими ботинками.
Старушка, поднимает на меня свои блеклые, некогда зелёные глаза, и шепчет:
– Ах, оставьте их, милая. Они могут ещё час тут провозиться, у меня же времени осталось совсем немного на этом свете, я хочу ещё многое успеть. Пойдёмте к окну, я очень хочу на вас посмотреть.
Эта душещипательная речь острой иглой впивается в моё сердце и рвёт душу. Теперь я понимаю, почему хоккеист решился на подлог невесты – известие о бегстве настоящей Елизаветы старушка бы могла не пережить.
Моё сердце начинает часто биться, и я, поддерживая пожилую женщину под руку, направляюсь в гостиную. Там нас встречает Максим Дмитриевич, уже успевший переодеться в домашнюю одежду – белую футболку и домашние брюки.
– Давай, бабуля, вот так.
Он аккуратно поддерживает женщину за талию, и усаживает её в кресло, стоящее возле торшера.
– Отдохни. Тебе видно нас?
– Найди в моей сумке очки, с ними будет лучше.
Женщина щурит свои подслеповатые глаза, а я опускаюсь на диван, стоящий напротив кресла. Никитка начинает капризничать и вырываться, и мне приходится опустить сына на пол, чтобы он поползал.
– Ничего, Лизонька, отпусти мальца. Я его ещё успею рассмотреть. А пока с тобой поговорим.
Тут в комнату быстрым шагом влетает Полонский, держа в руках очки женщины с толстенными стёклами. Она неловко берёт их скрюченными руками, и аккуратно надевает на нос.
– О, теперь вижу. Плохо, конечно, но, хоть очертания. Ну что ж, детка, давай знакомиться. Я – бабушка Максимки, Агриппина Яковлевна.
– Очень приятно, Лиза.
Я говорю еле слышно, и заливаюсь краской. Никогда не думала, что мне будет столь тяжело притворяться другим человеком, да я ещё и буду испытывать стыд в связи со своим обманом.
– Ты красивая.
Старушка расплывается в ласковой улыбке, и протягивает мне сухонькую, сморщенную ладонь. Я понимаю, что она хочет взять меня за руку, и аккуратно дотрагиваюсь до ледяной руки Агриппины Яковлевны.
– Да бабуль, Лизавета у меня красавица.
Рядом раздаётся мягкий баритон хоккеиста, и я вздрагиваю от неожиданности. Мне, конечно, приятно слышать этот комплимент от мужчины, но адресован он не мне, а его невесте.
– Повезло тебе. А не женитесь чего? Я-то уж на свадьбе не побываю, наверно.