Аля тяжело опустилась на скамейку. Была весна. Парк шумел молодой листвой, но еще пуще шумели снующие повсюду ребятишки. Поодаль сидели счастливые и заботливые мамы и бабушки. Ляля с завистью смотрела на тех и других, опять переводила взгляд на детишек.
Возле скамейки остановилась женщина с коляской. Худая и бледная женщина. Она села рядом с Лялей, покачивая коляску. То и дело она заглядывала в коляску, ласково улыбалась и что-то заботливо поправляла.
— Где я видела ее? — подумала Аэлита, — Ведь я где-то встречалась с ней.
Она еще раз взглянула на женщину и вдруг со щемящей остротой вспомнила все, что произошло около четырех лет назад. Ясно вспомнились и эта женщина, и ее слова, и строгие глаза врача.
А незнакомка подняла на нее счастливый взгляд:
— Спит.
— Ваш? — тихо спросила Аля.
— Моя, — улыбнулась собеседница. Помолчав, с грустью добавила: — Удочерила…
Разрушенное гнездо
Призрак одиночества поселился в их доме давно. Как-то незаметно Аркадий и Аэлита стали чужими друг другу. Куда-то исчезли пылкие чувства. Аркадий все чаще стал приходить домой под шафе. Ссориться не хотелось. Было неприятного общаться с ним, ставшим наглым, самоуверенным и даже самовлюбленным.
— Ну что, старушка, опять без настроения? — и, брякнувшись на диван, муж практически сразу впадал в дрему. Их было двое в доме, но ощущение пустоты, вакуума постоянно присутствовали в комнате.
Аля сидела, притихшая, боясь шевельнуться, нарушить эту жуткую тишину, изредка нарушаемую храпом Аркадия. В таком состоянии его лучше не трогать — начнется скандал, посыпятся обвинения на пустом месте. Она — пустоцвет, она — серая мышь, она — виновница его тяги к спиртному. Поэтому Аля предпочитала не тревожить наступившую тишину.
А комната, казалось, обрастала тишиной. Она окутывала всю квартиру, и даже редкие звуки, издаваемые храпящим мужем, казались тоже были сотканы из жуткой тишины. Они были пугающими, враждебными. В такие минуты страшно было даже включить телевизор, пугал телефонный звонок. И было непонятно, что страшнее — сама тишина или же все, что ее нарушает.
Хотелось только одного — укрыться с головой одеялом и не дышать. Бешенно колотилось сердце. Аля мысленно успокаивала себя: сердце мое бьется ровно, кровь свободно течет по моим сосудам, мне дышится легко и свободно. Иногда это помогало, иногда приходилось глотать глицин или тозепам. Причиной ее нервного возбуждения был муж, спокойно спящий на диване. Муж, который не так давно называл ее Аленьким цветочком. Любимый Арик, который обещал, что все у них будет хорошо. Заботливый Аркадий, усердно устраивающий их быт ради будущих детей.