Она опять стояла на цыпочках. Это было утомительно. Хотелось определенности, но самой было непонятно, какой. Объясниться с Димой не могла, обманывать не хотела.
Сущность ее жизни заключалась только в безграничной любви к Даше. Дмитрию же была отведена роль надежного и верного друга. Да, он стал неотъемлемой частью ее жизни, в меру своих возможностей помогал ей выживать, скрашивал ее одиночество, с которым она срослась и, как казалось, не хотела его нарушать. Подсознательно понимала, что просто не хотела терять свою свободу. Вот только не могла объяснить себе, почему. Привыкла считать, что ради дочки.
* * *
Неумолимое время все расставляет по местам. Не всегда так, как нам нравится, но по полочкам.
Десять лет — как один миг. Даша уже студентка. С ее отъездом на Алю все чаще накатывалась тоска. Она часто плакала, вернувшись с работы, — не умела оставаться одна в квартире, патологически боялась тишины.
Дмитрий приходил домой поздно, иногда не приходил вообще. Три года назад они все-таки узаконили свои отношения, но жили по-прежнему порознь. Так уж сложилось, что семьи в общепринятом понимании, не получилось.
В одинокие вечера Лита жалела себя, сокрушалась, что жизнь прошла мимо. Единственное светлое пятно в ней — дочка. Еще… воспоминания, которые все чаще напоминали о себе после отъезда Даши.
* * *
Привычка пострашнее любви. Она привыкла к Димычу. Но в нем с недавнего времени произошли разительные перемены. Он с чего-то вдруг стал называть ее старушкой, хотя сам был старше Али почти на пятнадцать лет. И она постепенно привыкала к мысли, что стареет. Стремительно приближалась к его возрасту, а он словно подпитывался ее молодостью.
Что-то круто изменилось в их отношениях, что-то нарушило привычную жизнь. Аля долго мучилась, пытаясь понять, что же произошло. Наконец поняла: другая женщина!
Ревность, усталость навалились, пытаясь раздавить. Она стелилась перед мужем травою, текла под него водою. Нажимала себе на горло, перешагивала через себя с одной только целью — удержать, победить.
И удержала, и победила. Только радости от этого не прибавилось. Да и прежнего заботливого, чуткого Димыча уже не было.
Устала. Полтора года прожила, словно в аду. Даше ничего не рассказывала. Было стыдно за себя и от себя. Но опять терпела. Ради чего? Ответить могла только одно — страшно оставаться одной.
Развязка произошла неожиданно. И повод был довольно странный, но признать его пустяковым было нельзя. Долго созревающие нарывы вскрываются неожиданно, болезненно, но это приносит облегчение…