В голове творится настоящий хаос. Я не понимаю, что лучше — молча уйти, устроить скандал или убить его прямо здесь в гостиничном номере? Оставить Карине? Или сделать на последок какую-то пакость и испортить окончательно их «идеальные» отношения.
С моих уст сорвались первые всхлипы. Я со злостью схватилась за подол платья, снимая его и бросая в угол комнаты, как будто именно оно было виновником всех моих бед. Опускаю взгляд вниз — на пострадавшее от кипятка место — и из меня прорывается неконтролируемый поток слез.
Я успокаиваю себя, что плачу я совсем не из-за мужчины, это все из-за ожогов, которые так уродливо смотрятся на моей нежной коже, огибающие края трусиков и уходящие на внутреннюю часть бедер. Ну, вот, теперь на пляж точно не скоро пойду. А потом, когда заживет, наверняка останутся жуткие шрамы.
Я на автомате снимаю нижнее белье и на дрожащих ногах захожу в душевую кабинку.
К сожалению, в этот момент мой мозг полностью отрубился, находясь в трауре об «идеальном мужчине», поэтому, забыв обо всем на свете, я включаю воду и, когда горячие струи попадают на ноги, шиплю от боли.
— Да что же это такое?! — ударяю кулаком о дверцу кабинки и спускаюсь на пол.
Кажется, я убита окончательно.
Не знаю, сколько я просидела вот так — на полу душевой кабинки, закрыв лицо руками и плача, но чужое неожиданное прикосновение к плечу вернуло в реальную жизнь буквально за мгновение.
— Чего тебе? — спросила осипшим голосов, не поворачивая голову в сторону Дениса, а то, что это был именно он, я не сомневалась.
Денис молчал. Ну конечно, что можно сказать в такой ситуации? Вряд ли даже самое искреннее извинение подойдет.
— Ты замерзла, давай, я помогу тебе подняться, — говорит тихо.
— Уходи, — все, что могу произнести в ответ.
Меня не смущает, что я сижу перед ним голая и что мое лицо, скорее всего, похоже на панду — с черными разводами от туши и подводки. Я жутко утомилась после перелета и всей этой истерики, поэтому у меня даже нет сил, чтобы прогнать его или хорошенько стукнуть по голове за всю ту чушь, что пришлось выслушать в свой адрес.
— Сонь, ты …
Денис замолкает. Берет мое тело на руки, не боясь, что его одежда промокнет и несет меня в комнату. Я по-прежнему молчу, считая, что игнор лучше всяких истерик и жуть как давит на чувство совести.
Если у него такое имеется, конечно.
Он заботливо (!) укладывает меня на кровать, накрывает одеялом и мнется рядом, не зная, что делать дальше и как загладить свою вину. Я же, все так же не пересекаюсь с ним взглядом, залажу под одеяло с головой, принимая позу эмбриона.