Он все еще чувствовал ее.
Закрывал глаза - видел.
Истинный Наг должен оставаться бесстрастным и холодным? Он горел!
Доверие.
Далгет с горечью улыбнулся. Он оказал ей величайшее доверие, какое может мужчина оказать женщине. Дал ей выбор. Сейчас в тонких изящных руках Валерии была его судьба. Будущее и честь рода Умрановых. Никогда еще ДалгетХан Умранов не зависел от женщины. Слабость!
Но это слабостью не ощущалось.
Неким трудным преодолением, мостом через пропасть, который ему предстоит пройти. А в конце пути - величайшая награда, какую мужчина может получить в жизни.
Внутреннее единение, связующая нить между ними, он ее чувствовал. Нить тянулась из его сердца к ней. А она...
Отвергала его, но не была равнодушна. Далгет невольно снова и снова вспоминал, как горели гневом ее глаза.
«Мне ничего этого не нужно! Не нужно! Слышите?!»
Набросилась на него с кулаками. Касалась! Заставляя его вспыхивать страстью от малейшего прикосновения. Трудно было отпустить эти ощущения, его и сейчас не оставлял огонь, гулявший в крови. Он позволил себе чуточку забыться.
Когда Далгет открыл глаза, первое, на что упал взгляд, - старинная фреска прямо напротив рабочего стола. На него смотрел проткнутый дедовским кинжалом нарисованный птичий глаз.
Враги. От них никуда не деться. Сейчас Далгет был обложен ими так плотно, как никогда. И над ним висел долг гостеприимства.
Гости в его доме, и будут прибывать еще. Чего стоил один Нигмат. Старый Змей что-то знал. И, судя по тому, как он все время косился на него и Леру, наверняка что-то задумал. Ударить в открытую не посмеет, но будет гадить из-за угла.
Плевать на все. Посмеет - поплатится.
Но беспокоил его не только Нигмат. Далгет ждал еще двух глав родов, один из которых не женат, а у другого есть сын. Это было посерьезнее.
Подавив раздражение, мужчина шумно выдохнул и едва слышно прошептал, закрывая глаза:
- Доверия хочешь, ИматАани? Будет тебе доверие.
И тут же саркастически рассмеялся.
Он действительно собирался сделать это? Мехидар перевернулся бы в гробу.
***
За дверью Леру ждала не только Таньма. Рядом с нагиней стоял серьезный Саха. О, как это было стыдно. Красавчик оглядел ее всю мгновенно, покачал головой укоризненно.
- Ты как?
Что ей было ответить? Что ей досадно за свой дурацкий порыв и самую настоящую бабскую истерику? Кивнула ему быстренько:
- Все хорошо. Ага.
А потом всю дорогу назад закрывалась ладонью и грызла себя. Как пришла к себе, Лера опять толком не помнила. Но за это время полюс досады сместился, и мучилась она уже по другому поводу.