– А… куда все делись? – недоуменно спросила девушка.
– Они все хотят жить, – пояснил Энаиф.
– Нам угрожает опасность? – испуганно спросила Лаатая.
– Надеюсь, что нет, – ответил юноша. – Диссини повелителя Санаха охраняют лучшие воины королевства.
– Я совсем запуталась. Почему же они убежали?
– Тот, кто смеет лицезреть диссини, должен умереть, – как маленькой, пояснил Энаиф.
– Давай наарнету, – Лаатая поёжилась и протянула руку.
Парень быстро достал накидку из экипажа, ловко водрузил её на притихшую девушку, а затем заливисто, по-особому свистнул. Постепенно отовсюду стали появляться их спутники и продолжили заниматься своими делами. Распрягать лошадей, готовить ужин, помогать Каридису ставить шатёр. Лаатая направилась прочь с полянки, Энаиф последовал за ней.
– Энаиф, мне нужно ненадолго остаться одной, – смущаясь, произнесла она.
– Я понял, – ответил он, – я доведу тебя до подходящего места, а затем отойду в сторону и отвернусь. Пойми, я не имею права оставить тебя, диссини.
Девушка вздохнула и молча последовала за ним. Вскоре Энаиф вышел на берег небольшого ручья, сначала парнишка внимательно огляделся вокруг, затем ещё раз заливисто свистнул и только потом позволил снять накидку и умыться в небольшой тёплой заводи, а сам отошёл к лежащему неподалёку поваленному дереву и уселся на него спиной к воде.
Вода. Настоящая открытая вода! Как давно уже Лаатая не видела её! Их поместье стояло на берегу бескрайнего моря, то тёплого и ласкового летом, то грозного и бурного в долгие зимние месяцы. Отец позволял детям играть на берегу и собирать его щедрые дары – зазевавшихся крабов, красивые ракушки, а главное – тёплые кусочки янтаря, которыми очень неохотно делилась Владелица Янтарных Чертогов, и с большим удовольствием забирал у них сам Райтен.
Девушка оглянулась на Энаифа, тот всё так же безмятежно сидел на месте и насвистывал причудливый мотив. И Лаатая решилась. Она быстро скинула с себя тунику и панталоны и зашла в заводь. Какое же это счастье, после долгого, насыщенного переживаниями дня, растянуться на воде, безмятежно раскинув руки, усталость, не столько физическая, сколько моральная, постепенно покидала её тело. Именно сейчас, глядя на просыпающиеся вечерние звёзды, верилось, что всё в её жизни сложится хорошо.
К трелям Энаифа постепенно присоединялись ночные птицы, всё смелее вступала в свои владения ночь, а с ней и облако назойливых насекомых, с завидным упорством ожидающих, когда же их добыча полностью покажется из воды. Лаатая выскочила на берег, с сожалением подумала о том, что обсохнуть не удастся и быстро стала одеваться, порадовавшись такой замечательной детали туалета, как накидка, надёжно укрывшая её от оголодавшей мошкары.