– Нужно намочить повязку в воде, – предложила девушка и успела заметить отчаянный взгляд парня в сторону так пугающего его моря. – Пойдём, ты сядешь у самой кромки воды, а я буду поливать воду!
– Я сам! – грубее, чем нужно ответил он и направился к воде.
Там Энаиф бесстрашно зашёл в воду по колено и улёгся так, чтобы вода прикрыла грудь. Лаатая услышала, как он тихонько шипит сквозь зубы. Постепенно повязки отмокали, и юноша смог снять их и высвободить рубины, которые были приложены к его груди. Он взял найденный камень обеими руками и стал восхищённо рассматривать его, сначала направив на свет, а потом прикрыл его от любопытных солнечных лучей.
– Мне кажется, или он светится изнутри? – спросил он.
– Нет, не кажется. Я тоже видела его внутренний свет, – тихо сказала девушка.
– Где ты говоришь, нашла его, Лаат? – решил уточнить Энаиф.
– Я плавала, когда почувствовала зов. Нырнула, заметила на дне яркий блеск и достала его, – пояснила она.
– Вот так запросто нырнула и достала самый, может быть, дорогой рубин во всей Ладее, – задумчиво произнёс парнишка, поглядывая то на камень, то на свою чудесным образом затянувшуюся рану. – Вполне вероятно, что ты и есть та янтарная дева из пророчества, диссини. И этот камень ждал именно тебя. Жаль, с нами нет Каридиса, он знает больше меня.
При этих словах Энаиф крепко сжал странную находку и тут же вздрогнул, так как позади него с громким плеском в воду упало что-то тяжёлое. Молодые люди одновременно обернулись на шум, чтобы обнаружить в воде бессознательное тело Каридиса. Они вдвоём кинулись к нему, отчаянно молясь каждый своему покровителю, чтобы мужчина оказался жив, подхватили его и потащили из воды на прибрежный песок. На его левой руке блеснул массивный рубин перстня, который он перевернул камнем вовнутрь и, видимо, пытался сжимать его, чтобы переместиться.
На берегу они смогли получше рассмотреть его. Энаиф принялся осторожно снимать жалкие остатки окровавленной одежды, оставив только небольшие короткие штанишки. Множество порезов, кровоточащих и уже подсохших, покрывало тело. Особенно ужасной была рана в левом боку, были перерублены рёбра, и что-то хрипело и булькало при каждом тяжёлом вздохе. Удивительно, как ещё в мужчине теплилась жизнь.
– Карид, – жалобно позвал его юноша, – не бросай меня, Карид!
Энаиф спешно приложил к ране найденный рубин и с надеждой стал ожидать результата. Ничего не происходило. Вздохи становились всё беспорядочней, а из раны в боку продолжали появляться кровавые пузыри.
– Надо положить его в тень, – предложила Лаатая и, понимая, что ей и ослабевшему от ранения парню не перетащить огромного мужчину, принесла скатерть, на которую они осторожно переложили тело, а потом потянули к вывороченному корню, ставшему их домом.