Спина, ноги, ягодицы, Эллина краснела, бледнела, тихо постанывала в толстую ткань простыни. Она не понимала, что с нею твориться. Почему так гулко стучит сердце, почему слезы скапливаются у горла, почему ее не смущает то, что мужская рука скользит по ее обнаженному телу.
Однако, когда повелитель перевернул ее на спину девушке вновь стало страшно. Она согнула колени, скрестила руки, пытаясь прикрыться, и одновременно с ужасом и замиранием сердца рассматривая тело господина. Мужчина не стал ее раскручивать, прикрыл простыней, и одним единственным движением показал, как она уязвима, как раскрыта и влажна для него. Эллина дрогнула, когда его пальцы бережно прогулялись по розовой расселине и убрались.
— Согрелась? — голос повелителя был хриплым, а его мужской желание очевидным.
— Дда, — икая ответила девушка.
— Завернись в плащ и иди к себе, — приказал повелитель.
Линдийка моментально скатилась с ложа, подхватила плащ, поданный безликим и выскочила из покоев. Киссандра, дремлющая у дверей тотчас вскочила, чтобы проводить госпожу, а заодно узнать все новости и сплетни. Но Эллина не дала ей пищи для обмена на кухне, девушка задумчиво добрела до розовых покоев, выпила лекарство от простуды, присланное по приказу господина и упала в постель. Голова гудела от впечатлений и купания в холодной воде, а в памяти все еще скользили горячие мужские руки.
Оставшись один, повелитель гор не стал вызывать другую рабыню. Вместо этого он отправился на двор для занятий офицеров и до темноты гонял свой гарнизон, выматывая тело в бесконечных спаррингах.
На следующий день на рассвете в комнаты Эллины постучали.
— Подарки от господина, прожурчал елейный голос.
Киссандра сонно моргая открыла дверь. На пороге стоял старший гаремный слуга, и две молодые женщины. Одна из молодок была явно служанкой — простое и довольно закрытое платье, волосы собранные в узел и натруженные руки выдавали ее статус. Вторая же прикрыла полотняным платком красивые черные локоны, уложенные в прическу умелой рукой. Ее кожа смуглая от природы была выбелена косметическими средствами до легкого теплого оттенка. Тонкие пальцы унизанные перстнями давно не держали ничего тяжелее веера или ложки.
Кланяясь и угодливо улыбаясь, старший слуга передал от господина пожелания доброго утра и гостинцы — мед в сотах, тонкие ткани для линдийского наряда, длинные шпильки тонкой работы.
Служанка раскладывала подарки на столе, а вторая женщина, лишь замаскированная под прислугу жадно рассматривала сонную Эллину, вышедшую из спальни в простой накидке поверх рубашки. Уловив подозрительный интерес незнакомки, линдийка постаралась свернуть визит как можно быстрее: