Предки такой образ выбрали, знакомый ему?
— Время и возможности? — не уверенный, что правильно понял, уточнил Захар, вдруг осознав, что Лэля… Нет, Зоряна (здесь было нужно использовать только настоящее имя), не слышит этого разговора. Очевидно, пока лишь ему эта честь выпала. Хорошо? Плохо? Если вспомнить все, что любимая ему рассказывала, то и ей пару раз в видениях этот лис являлся: и около деда тогда, и когда гроза была, явно ведя к каким-то пониманиям и прозрениям. Почему же сейчас не показывался Лэле?
— Твой страх мешает тебе, Захар. Мешает вам обоим, — видимо, отвечая на его вопрос, вновь заговорили с ним. — Тебе и так пошли навстречу, дали возможность, чтобы она узнала тебя настоящим, не опираясь ни на глаза, ни на любые представления о мире. Только вы двое, без предрассудков, без любого наведенного. Душа к душе. И Зоряна сделала свои выводы, приняла тебя без оговорок и условий. Она знает тебя настоящего, не боится, потому что не глазами смотрела, знакомясь, не на чьи-то советы или мнение опиралась, а своим сердцем тебя приняла и узнала. Так перестань сомневаться в той, которую сам при всех назвал женой. Или настолько торопился с этим, опасаясь, что убежит, когда лучше познакомитесь? — лис не мог смеяться, но у Захара сложилось стойкое убеждение, что над ним потешаются.
Впрочем, во сне другие правила и законы, даже лисы могли тут поднять курам на смех, видимо.
И, что верно, сейчас, в подобном изложении, его вечные сомнения и опасения действительно казались не глобальнее детских страхов перед стоящим за дверью «неведомым» коромыслом. Такими же смешными и забавными, нелепыми. Как ни старался и не крутился Захар, все равно срывался же, а Зоряна его характер и весь темперамент ощутила, через себя пропустила. Но не убежала, сейчас вон, крепко за руку держит, хоть и не видит ничего, не слышит, а ему верит даже в этом мороке сонного царства.
И ведь боялся, да. Слишком часто привык встречаться с непониманием чужих. Чересчур глубоко укоренилась убежденность, что только такую реакцию у любого человека и может вызвать. Тем горше было бы отторжение в глазах и сердце Зоряны ощутить, так молниеносно ставшей для него драгоценной и самой близкой. Ее ведь всю жизнь ждал!
— Я понял… — признал он, испытывая вообще непривычный смущенный стыд за то, что так долго цеплялся за свои комплексы, будто точно пацан, которому глаза на мир открыли. — Спасибо! — искренне поблагодарил, в полной мере оценив дар рода и предков.
Лис склонил морду к тропинке, вновь поднял на Захара, словно принюхиваясь, втягивая воздух. Набок голову повел. Кивнул, приняв эту благодарность? Захар не успел разобраться, когда с ними заговорили вновь. Теперь уже точно с обоими.