— Это чушь! — прервал Захар таким гневным рыком, что она невольно вздрогнула. И тут же рассмеялась, испытав облегчение и от того, что он рядом, и потому, что считает так, верит в нее и ей, потому что любит такой… странной.
— За своих демонов каждый сам отвечает, моя ненаглядная. Твоей вины ни на грош. Можешь мне поверить! — заявил решительно твердо.
— Верю, — отозвалась она, испытав облегчение, вздохнула счастливо. Уткнулась ему в плечо лицом. — В общем, испугалась я, свернула в лес при дороге, думала, что им там на авто не проехать. Но я совершенно местность не знала, вылетела, как дурочка, на просеку через несколько метров, а эти, видно, в курсе были, уже там ждали… Смеялись из-за моего страха, кричали, что зря бегу, догонят, так или иначе, — постаралась, не зацикливаясь, скорее это ему рассказать и отпустить уже.
Спрятала дрожащие руки между его горячими ладонями.
— А я… меня такая злость охватила на них, бессильная вроде, но некая могучая ярость и… Я их прокляла, Захар, — Лэля смутилась. — Впервые в жизни кого-то прокляла, правда. Не знаю, откуда эти слова в голове взялись, откуда знала, что им говорить, но они, похоже, испугались, поверили… я видела по глазам. Только оступилась и… Все. Потом — лишь ты один, — с облегчением подвела черту под этими воспоминаниями, наслаждаясь теплом и запахом кожи Захара.
Муж все это время молчал, как ощущая, насколько ей необходимо выговориться, выплеснуть. И сам есть прекратил, наверное, тоже аппетит утратив. Теперь же сгреб ее в охапку, словно на себя всю тягость прошлого забирал.
— И правильно сделала! — уверенно заявил он. — Заслужили, гады! Верно, действительно в слова твои поверили, если после этого хватило ума тебя ко мне привезти, — проворчал гневно.
— Это судьба, — с улыбкой отозвалась Зоряна из своего убежища. — Я к тебе должна была дойти.
— И дошла, любимая, — согласился муж, целуя губы. — Уберегли тебя предки! — прошептал, ласково перебирая ее распущенные пряди, не позволил ничего с волосами сделать, как поднялись. По спине гладил, по плечам, согревая и прогоняя все плохое из мыслей. — Ты помнишь кого-то? Узнать или описать сможешь? — уточнил все же осторожно.
— Не уверена, — честно признав, вздохнула Зоряна, — у меня перед глазами плыло от страха. Не различала их, по большому счету. Один только… — задумалась, пытаясь подобрать слова, чтобы понятней выразить то, что отпечаталось в памяти негативом. — Он как самый темный из них был, знаешь. Не лицом, не кожей… Я не помню его черты, но вот эту внутреннюю черноту и злобу до смерти не забуду, — Зоряну передернуло даже от воспоминаний.