Леля не спорила. О чем? Она ничего не смыслила в этом, а Захар уверил ее, что все хорошо, и это грамотный подход. Ему она верила уже безоговорочно, похоже. Так что они задержались, пока ей не ввели еще одно лекарство. Ясное дело, за вещами уже не успели, только кроссовки и тапки он ей купил в каком-то магазине, попавшемся по пути, не босиком же ходить.
— В остальном пока придется и дальше на двоих один набор вещей делить, — с мягкой шутливостью заметил Захар. — Магазины почти все закрыты уже, не столица. Прости, — кажется, он в самом деле тревожился о ее реакции. — Мне показалось, что здоровье важнее…
— Ничего, я понимаю, — отозвалась девушка, действительно не испытывая по этому поводу каких-то негативных эмоций. — Да и сколько мне нужно, не на вечерние же приемы ходить буду. На твоем диване валяться, да по твоему дому бродить. Простишь, что не в шикарных нарядах? — отмахнулась легко и весело.
Захар же искренне рассмеялся в ответ, заставив Лэлю замереть, вновь в странной и немного жадной потребности вслушаться, до последнего отзвука его смех впитать. Увидеть бы…
— Ты и в моей футболке да рубашке — неотразима, поверь, — как-то так низко, тревожа нечто сокровенное, отозвавшееся жаркой и волнующей вибрацией глубоко внутри нее, ответил мужчина. И его голос звучал так интимно, что не нашлась с ответом. Да и сил не было, старалась со своим телом совладать, отчего-то тянущимся к Захару, будто железная стружка к магниту: без всякого шанса с этой тягой совладать. И душа ее к нему тянулась, чего уж там юлить… А Леля не очень понимала, что и как с этим делать? Потому и промолчала.
Потом они вернулись домой… Ну, сюда, в дом Захара. Как поняла Лэля, к этому времени уже начались сумерки.
— Эх, снова мне пчел на ночь глядя тревожить, — со смешком посетовал Захар, помогая ей устроиться на диване, куда сам отнес, не позволив идти. Считал, что у нее после капельницы до сих пор может быть головокружение. — Ну да нечего делать, надо все равно пойти проверить, чтобы зверье не забредало, не перевернуло ничего. Лес-то настоящий вокруг, — поделился с ней своими заботами, впрочем, казалось, не особо расстроенный предстоящими хлопотами.
От ужина Лэля отказалась, ее даже подташнивало, если честно. Укачалась по дороге.
— Тогда и я позже поем, — решил Захар, — когда вернусь, — и пошел проверять улья.
Она же уснула, судя по всему. И, кажется, совсем недолго проспала, раз он до сих пор не вернулся.
Чувствуя, как понемногу успокаивается сердцебиение, Лэля «огляделась», если можно было о ней так сейчас сказать. Все, что сумела разобрать — слабое пятно света, где потрескивал очаг. И то радость. Остальная часть комнаты была погружена во тьму.