— Детально помню, Сармат, — заставив себя на ином сосредоточиться, Захар вновь глянул на дверь кабинета. — Могу и фотопортрет составить.
— Хорошо, я тогда завтра утром тебя наберу, по сети составим, — явно удовлетворенный и этим, вздохнул Артем, устало растерев затылок.
Захар ему сочувствовал, понимал прекрасно, что работа у друга нелегкая, и тем больше ценил готовность помочь. Впрочем, Артем знал, что и сам может рассчитывать на подобное отношение с его стороны.
— Она совсем ничего не помнит? Хоть какие-то зацепки? Хвосты?
— Как хлеб печь помнит, — почему-то улыбнулся Захар, чувствуя горячую волну в груди. — Но тебе это навряд пригодится.
— Да уж, — хмыкнул Артем, поглядывая на него искоса с каким-то странным выражением. Но промолчал.
— Была еще оговорка, я не очень понял, а она не может объяснить, — вспомнил вдруг Захар. — Упоминала про тех, с кем то ли жила, то ли раньше росла. «Немать» она так сказала, и «другие дети». Может, в приюте воспитывалась или у родни росла, если сирота?.. — поделился предположением, которое возникло, когда услышал это от Лэли.
— Попробую и в этом направлении что-то узнать, — Артем записал.
Еще минут пять поговорили ни о чем, вспомнили ребят, поделились новостями, какие кто знал, да распрощались, пожав напоследок крепко ладони.
— Жене привет. И держи меня в курсе, — попросил Захар.
— Передам. Взаимно, — отозвался с усмешкой Артем, видно, понимая, что и он тихо сидеть не будет.
Кивнул. На том и разошлись: друг домой отправился, а Захар принялся буравить взглядом массивную металлическую дверь кабинета, за которой от него Лэлю сейчас «прятали».
— Захар? — ей было очень страшно непонятно почему.
Проснулась, села, опираясь на спинку дивана. Эта ужасная слепота мешала понять, сколько времени проспала! Никакого шанса сориентироваться, хоть плачь! И сердце в груди колотится так, что сил нет вдохнуть нормально.
Что приснилось, настолько переполошив? Не помнила. Может, просто накопилось все за сегодня, отразилось в напряжении нервов, вот и выплеснулось в каком-то неявном кошмаре? Вероятно. Только ей не легче от этого.
— Захар? — даже сама Леля слышала, как ее голос дрожит, и это лишь добавило неуверенности и страха.
Никто не отозвался.
Возможно ли, что она проспала меньше получаса? Голова была мутной, мысли текли вязко и спутано. Последствия капельницы, которую ей ставили в том медцентре, после проведенного исследования? Возможно. Но как бы сориентироваться по времени?
После того, как ее вынули из той ужасно шумной «трубы» и Захар тут же крепко сжал ее ладонь, дав понять, что он рядом, с Лэлей поговорил его знакомый врач. Сообщил им обоим, что ничего особо страшного или непоправимого не обнаружили, действительно, есть данные, подтверждающие сотрясение, есть остаточные явления отека мозга. Вероятно, это влияет и на зрительный нерв, но, скорее всего, зрение вернется через несколько дней. Да и они помогут, добавив в ее лечение еще один препарат. Ведь и сейчас она уже стала различать свет и тьму.