— Все будет хорошо, ваша светлость. Я сразу приду к вам после процедуры и приглашу в палату, — и она, не притронувшись ко мне даже пальцем, легким потоком воздуха подтолкнула меня к двери.
Я удивленно покосилась на Денизе, но промолчала: воздушница и лечащая — очень интересное сочетание.
Когда магия скапливалась в человеческом дитя, рождались магнеры.
Дар мог быть любым, хотя тут, конечно, влияло, был ли кто из магнеров среди прямых родственников ребенка. И, казалось бы, такое чудо нужно холить и лелеять. Ведь сколько добра мог принести такой человек, но...
До сих пор во многих странах ребенка с таким даром иначе как чудовищем не назовут. Некоторых несчастных убивают в колыбели, как только станет заметным дар. А некоторые несчастные лучше бы умерли, но не успели и теперь над ними измываются, их ломают под чьи-то нужды. Ведь магнер должен приносить пользу и беспрекословно подчиняться, иначе зачем ему существовать. Из одаренного ребенка, хорошенько его выдрессировав, легко сделать оружие или полезную вещь.
Ведь магия — это выгода и сила, а сила — это власть и страх. И что может быть выгоднее магнера, кому по силам вылечить тяжелую рану? И что опаснее магнера, в чьей крови кипит огонь, способный сжечь любого, кто встанет на пути? Вот обычные люди и перестраховывались, пользуясь тем, что одаренные дети появляются редко, а дар становится заметен в очень раннем детстве. Тогда, когда магнер еще не способен себя защитить.
Я покосилась в сторону палаты. Как же приятно было видеть спокойную Денизе: уверенную в своих силах, добровольно помогающую пациентам, живущую без страха.
Как же хорошо, что в Фрейзелии еще в прошлом веке были приняты законы, оберегающие магнеров, гарантирующие им образование и добровольный выбор профессии. Благодаря этому Гейса сейчас лечат профессионалы, а от ожогов, я в этом уверена, почти не останется шрамов.
Так что из палаты я выходила с надеждой.
— Рад видеть тебя, Николетте, жаль, что повод такой печальный…
Страх, вот что я чувствовала.
Я с трудом уняла желание подхватить юбки и убежать по коридору, не оглядываясь, но вместо этого замерла на месте. Поднимать голову нельзя, смотреть в глаза нельзя.
Я медленно повернулась к говорившему, но мой взгляд остановился на его губах, выше нельзя. Его голос я бы узнала из множества голосов, его невозможно забыть — приятный, чуть шершавый баритон, сказанные им слова будто тянулись, вынуждали слушать их и внимать им.
Магнеры могли многое — управлять огнем и водой, помогать жизни, чуять смерть, управляться с животными… Силы каждого были разными, таланты могли переплетаться, создавая новые способности. А если двое одаренных решали завести ребенка, тут уж никто не мог предположить каким будет его дар и насколько сильным.