А мне… мне так не хватало этих сильных изящных пальцев, что удерживают сейчас моё запястье крепко, но при этом нежно. Этих жадных поцелуев. Этой власти его надо мной.
Мужчина хочет и берёт, женщина отдаётся и принимает.
Да, хоти и бери. Я приму и отдамся.
Если нужна…
Кажется, я снова плачу.
Гектор отстраняется, вытирает мне слёзы.
— Сладкая, ты чего? — спрашивает взволновано. Я прячу лицо у него на груди, прижимаюсь, желая слиться с ним в единое целое. Не могу надышаться его запахом — всегда сложносоставным, ярким, изысканным.
— Ничего, просто поняла, как сильно скучала по тебе.
— Это хорошо, — самодовольно усмехается он, пряча меня в кольцо своих рук. — Потому что у меня есть кое-что для тебя. Чтобы ты больше никогда по мне не скучала.
Я напрягаюсь. А он лезет в карман пиджака и достаёт бархатную коробочку. У меня даже дыхание перехватывает. Колиного обручального кольца у меня на пальце давно нет. Он купил нам самые дешёвые, из какого-то сплава, его разъело обычное средство для мытья окон. Вымыла я окна в квартире — и нет кольца. Рассыпалось на части. Так и осталось лежать в сервизной кружке в серванте. И вот теперь Гектор берёт мою руку и надевает на безымянный палец колечко из белого золота с капельками горного хрусталя.
Затем подносит руку к губам и целует, будто присягая на верность.
Я задыхаюсь от эмоций.
Слишком много счастья, восторга, благодарности. Я даже не могу облечь их в слова!
— Это ты мне сейчас предложение сделал? — интересуюсь чуть игриво.
Но Гектор, всё ещё удерживающий мою ладонь, серьёзен и строг, и такой торжественный в тёмном — грифельном — костюме и мятного оттенка рубашке. Такой красивый и молодой. Несмотря на то, что ему тридцать пять, выглядит он куда моложе Коли, которому всего двадцать восемь.
— Предложение? — хмыкает Гектор. — Нет, Алла, я тебе ничего не предлагаю, я констатирую факт: ты — моя! И если придётся — я тебя запру, не буду никуда выпускать вообще. Ненавидь меня потом, бесись, считай тираном. Но всё, Алла, это конец. На хер твою свободу. На хер твою самостоятельность. Хватит! Каждый раз, когда вы с папашей берётесь сами решать проблемы, мне приходится отбивать тебя у насильников. Но это был последний раз. Больше я тебя никуда не отпущу. Развод — только через мой труп. Считай, что ты обречена на меня. Проклята мной. Заклеймена.
Обнимает и стискивает так, что у меня едва ли не кости трещат. Он целует меня в волосы, убирает локон за ухо:
— Я устал бегать за тобой и бегать от тебя. Я хочу нас. Ходить с тобой за руку, целоваться на галёрке в кино. Знаешь, — он перебирает мои локоны, — я проботанил всю юность. И понятия не имею, каково это — зажимать сладкую девочку во время сеанса. Я дико голоден по тебе, так что тебе придётся быть залюбленной и заласканной. Хочу холить и лелеять, беречь и защищать. И никогда не отпускать больше. Держать крепко-крепко. Упадешь со мной?