Я хнычу, тянусь за ним.
— Гектор, почему? — давлюсь слезами.
— Алла, иди спать, — он устало прикрывает глаза и сжимает кулаки.
— Но ты же хочешь меня! — достаю последний аргумент.
— Перехочу, — отрезает он все мои попытки вернуться к недавнему безумию.
Проходит мимо меня, будто я вещь, не оборачивается, будто вмиг потеряв всякий интерес.
А я, захлёбываясь рыданиями, сползаю по стене…
Спать…
Легко сказать — сложно сделать. Я лежу и глупо таращусь в потолок. Смотрю, как там лунные зайчики играют взапуски.
Почему он так со мной? Словно поманит призрачной надеждой, заставит сердечко радостно колотиться, и тут же — отталкивает, топчет, разбивает в прах.
Я ведь чувствовала, как он хотел, горел, сходил с ума. От него просто исходило сумасшедшее желание, в котором я рассыпалась пеплом.
А потом это его «перехочу». Цинично, холодно, брезгливо. Будто это я на него набросилась. Будто чувства, что вспыхнули между нами в тот миг — а они вспыхнули! — неправильные, греховные, грязные.
Он и меня саму будто в грязи вывалял.
Сна нет.
Слёз нет.
Внутри только звенящая пустота.
Наверное, надо уйти. Уйти, пока не поздно. Судя по всему, с теми отморозками Семёна Асхадов с Ржавым разобрались. Значит, угроза мне лично отсутствует. Значит, можно продолжить жить в квартире родителей. Скоро поправится отец, придёт в себя мама…
Сердце пронзает острой жалостью, когда думаю о родителях.
А потом вспоминаю слова, брошенные мне — как подачки нищенке: «Я заплатил за ваших родителей», «На свадьбе будет пресса и представители администрации»…
Если так — то я ошиблась. Уже поздно.
И теперь уже это не долг отца — мой долг. Моя благодарность за помощь.
Но разве согласиться на этот брак — не означает вырвать себе сердце? Запретить чувствовать? Смогу ли я так?
Разморозьте его, попросила добрая служанка.
Но хватит ли у меня сил? Там же — вечная мерзлота на километры вглубь души.
За такими невесёлыми мыслями и вопросами без ответов проходит ещё одна ночь в этом доме. Моём и не моём одновременно.
Когда за окном ещё едва сереет — спускаю ноги с кровати. Никогда прежде не поднималась так рано. Но сейчас понимаю, что лежать бесполезно. Только хуже. И так чувствую себя разбитой.
Кое-как доползаю до ванной, привожу себя в относительный порядок. Потому что — бросаю взгляд в зеркало — краше в гроб кладут: синяки под глазами, бледная сухая кожа, потрескавшиеся губы. Слабость, апатия.
Разве так должна выглядеть девушка, у которой свадьба через три дня? Влюблённая девушка?
Влюблена ли я? Снова в голове всплывает момент, когда я сижу на полу в разодранной одежде, а Асхадов наставляет пистолет на ублюдков и холодно чеканит: «Убери лапы от моей женщины».