— Штука не смертельная, но скоро я вырублюсь, и если есть внутреннее кровотечение, долго не протяну. Олежа этого не знает, я ему живым нужен. Я тоже выслушал его проникновенную речь о своем эгоизме, но меня как-то не тронуло, наверное, он прав и я черствый, бездушный себялюбец.
— Кир, давай вернемся к дому! Давай сдадимся! Черт с ней, с Интеграцией! Ты же можешь умереть!
— Ну уж нет! Кверху нос, Сэм Модести, что за настроение?! Ты же мой храбрый Сэм! У меня есть план. Веришь мне?
— Да, Кир Демидов, но… твою! — вспылила я, но увидев улыбку Кира, пролепетала: — Тебе очень больно?
— Ни капельки! Сэм, любимая, ты жива, ты со мной, в этом прекрасном месте. Это самая романтичная ночь в моей жизни! Поцелуй меня!
— Ты и вправду дурак, — я чувствовала, что вот-вот разревусь снова. — Хватит болтать! Что нам делать?! Что мне делать?!
— Сэм, ты права, моя храбрая малышка — я конечно, здесь, с тобой, но от меня одного сейчас толку мало. У нас мало времени, и тебе придется показать все, на что ты способна. Готова?
— Я кивнула.
— Идем.
Я забрала комфон из дупла, и мы пошли по тропе, медленно огибая поляну. Мы не смогли вызвать помощь, скорее всего, люди Семенова обнаружили второй торс-маяк возле дома и отключили его.
— Ничего, — бормотал Кир, все сильнее опираясь на мое плечо. — Связь будет. Твои боги… как их там… и впрямь тебе благоволят. Может, узнав, как сильно я тебя люблю, они и мне выдадут небольшой кредит доверия? Пусть они еще немного нам помогут, да, Саманта? Саманта. У тебя очень красивое имя.
— Помолчи, — взмолилась я, стараясь не отвлекаться на лихорадочный стук сердца, то ли моего, то ли Кирюшиного. — Береги силы.
— Пока я мыслю, я существую. Пока я говорю, у меня есть шанс не отключиться. Говори со мной, Саманта Модести. Модест означает скромный. Однажды я задам тебе один нескромный вопрос. Интересно, что ты ответишь?
— Да, — без раздумья сказала я.
— Черт возьми! — сказал Кир. — Тогда у меня есть, ради чего жить!
— Кто тебя предал?
— Мацумото. Он не предал, они взяли ментальные образы из его головы, он единственный, кто был здесь, в моем убежище, год назад. Он привозил карту памяти для того моего редкого маленького гостя. Профессор у Олега. Олежик сам мне это рассказал. Глупый братец.
— Не такой уж он глупый, раз раскрыл твой секрет.
— А ты не так уж мало знаешь, Саманта, самая милая шпионка на свете. Но дело не только в Олеге. Просто жила-была одна не очень дружная и уже не слишком богатая семья, привыкшая к роскоши и не желающая от нее отказываться. И вот однажды к их берегу прибило одного умненького, но одинокого паренька. Благодаря ему у семьи появились деньги, большие деньги. И все были счастливы. Кроме одной старой леди, стоявшей во главе этой семьи. Ее задевало, что семья получила богатство из рук приемыша, без роду без племени. У леди был любимый внук, не очень удачливый, ленивый, но зато узнавший главную слабость своей бабушки — тщеславие. Он изображал обожание, а она кормила его крошками со стола, очень приличными крошками. Ему хватало на дорогих шлюх, секретные апартаменты, путешествия… первое время хватало. Но аппетиты росли, а бабушка Анастасия не такая уж и дура. Да, Сэм, я тоже этого не знал, я всегда недооценивал братца Олежу. Бабуля попросила его навести обо мне справки, а он случайно узнал слишком многое. Подставил Глеба. Даже пьянку на Манифесте он задумал, подкинул нам идею, собираясь под шумок захватить «Каллиопу» руками Еременко. Он решил мне это сообщить, когда я валялся в траве под окнами. Не понял, что я очень живучий. Удивился, когда я хукнул его бойца и сбежал в лес. Олег никогда не любил киборгов. Запасись он одним-единственным занюханным циклоном сегодня, и мне пришлось бы совсем несладко… Пришли.