— Мистер Сэм Модести, — громогласно представил меня Пайк.
Демидов шагнул ближе. К моему удивлению, он был бос.
— Добро пожаловать на «Каллиопу», Сэм Модести, — произнес он на англе без всякого акцента. — Мне жаль, что наше знакомство произошло при… неприятных обстоятельствах. И мне очень жаль, что я был в них косвенно замешан.
— О, ничего, сэр, — промямлила я, — все ведь разрешилось? Это недоразумение ведь разрешилось?
— Пожалуй, — Демидов кивнул. — У меня есть пара вопросов к вам, Сэм, — наследник «Си Эс» бросил на меня неожиданно любопытный взгляд.
— Да, конечно, — вздохнула я.
Разумеется, у него есть ко мне вопросы. Хорошо, если задавать их будет только он, а не личная служба безопасности.
Однако молодой человек сказал:
— Позавтракайте на «Каллиопе». Челнок прибудет через полтора часа.
Он отвернулся к окну, словно не ожидал каких-либо возражений. Само собой, он их не ожидал. Ему когда-нибудь кто-нибудь вообще возражает? Сколько ему лет? Не думаю, что намного больше, чем Стиву. Тридцать? Тридцать два? Я покосилась на камердинера. Тот ободряюще мне кивнул.
За столом прислуживал Пайк. Передо мной возник столовый прибор, к счастью, без всяких странных ложек и вилок. Еда была простой: яйца (очень свежие, а не сублимат), бутерброды с ветчиной и сыром и натуральный кофе. Ни икры, ни водки. Я постаралась вспомнить все, что читала для театра об этикете и жизни богачей.
— Ничего, если я буду обращаться к тебе на «ты»? — Демидов перешел на ориенту. — Кажется, я значительно старше тебя. И англа всегда так официальна.
Ой, плохо! В ориенте есть родовые окончания. Как бы не запутаться.
— Да, конечно, — улыбнулась я.
— Модести — сценический псевдоним? — поинтересовался Демидов.
— Нет, — я покачала головой, — это мое настоящее имя. Я не актри… не актер. Мне пришлось заменить заболевшего исполнителя. На самом деле, я режиссер-постановщик.
— Ты? — молодой человек недоверчиво смотрел на меня, наклонив голову набок. — Сколько тебе лет?
— Восем…надцать, — выдавила я.
— Не дал бы тебе больше пятнадцати, — сказал Демидов.
На самом деле, мне двадцать. Но я же мальчик, хрупкий подросток.
— Да… я… все так говорят. Но в конце концов, это ведь все… все эти пьесы, что я ставил… это не то, чем можно гордиться, верно?
Демидов кивнул:
— Пайк сказал, что до сегодняшнего утра ты был не в курсе того, как оказался… — молодой человек кашлянул.
— …вашим подарком, сэр? Нет, сэр. Но я знаю, что мой договор был выкуплен и передан… вам.
— Я подписал расторжение. Пайк сообщил тебе?
— Да, сэр. Спасибо.
— В этом есть часть моей вины. Поэтому тебе полагается компенсация. У тебя есть чип?