— Она была… сносной.
— Бейзовиц приставал к тебе? Это было в отчете Пайка.
Я вспыхнула. Призналась:
— Откуда…? Не то чтобы… Он… намекал. Стив меня защитил.
— Тебе нравится О’Нил? — взгляд Демидова стал жестким. — Ты к нему хочешь вернуться? Вы очень красиво смотрелись на одной сцене.
— Кир, я же говорил… я случайно оказался в команде. Ничего такого.
— Тогда ты радоваться должен, что вырвался. А ты хочешь опять вернуться в тот же мир? Там такие, как ты…
— Какие? — насупилась я.
— Открытые. Искренние. Привлекательные, — Демидов вытер рот салфеткой. — Уязвимые. Такие, как ты, всегда будут притягивать к себе негатив. Особенно, если подтвердится, что ты вибрант.
— Я знаю… да… ты прав, наверное, но я… Я… изменился. Поэтому я и прошу переписать театр на О’Нила. Я не вернусь на «Монмартр». Я хочу ставить настоящие пьесы в настоящем театре!
Я сама не поверила, что сказала это. Нет, это было не спонтанное решение, оно зрело во мне давно. Даже разговаривая со Стивом по комфону, я уже понимала, что кривлю душой и не вернусь на Ферошию.
— Хорошо, — помедлив, произнес Кир. — Мы договорились. Работаешь до конца контракта. Потом… на твое усмотрение.
— И еще…
— Да?
— Не лезь ко мне больше целоваться.
— Что? — Демидов подавился злополучным яйцом всмятку. Оно что, проклято?
— Я уверен, можно обойтись и без этого. Му-му-му… — я мстительно изобразила движения губ Кира. — Извращенство.
— А, ты о том поцелуе в клубе?
— Именно. Мне снятся кошмары.
— Это был экспромт! — раздраженно гаркнул Демидов. — Я, вообще-то, тебя спасал! Это… это была попытка отвлечь их внимание!
— Ха! Фиговая попытка получилась!
— Я сделал, что смог! Да, признаю, то, что ты был очень похож на девушку, все упростило! Зато сейчас, когда я вижу, как ты ходишь, сутулясь, размахивая руками и шаркая ногами… и … и говоришь своим ломким голосом… когда он наконец сломается, этот твой голос?!.. никаких посторонних мыслей у меня не возникает! Поверь! И отучись держать руки в карманах и свистеть! Денег не будет!
Я уже выходила, булькая, как чайник. Вот сама изо всех сил стараюсь, чтобы Кир видел меня именно такой, мальчишкой, неуклюжим подростком, а почему-то… обидно.
Конечно я отправилась искать утешения у старины Пайка. С ним даже молчать было комфортно. Циклон как раз нарезал овощи для салата. Я взяла нож и принялась рубить базилик и черри, представляя на месте помидорок лицо Демидова. Сутулюсь я, видите ли! Голос у меня ломается!
— Пайк, — обратилась я к слуге, — зачем продолжать игру при кузенах Кирилла Петровича? Это… гадко. Они ведь, наверное, росли вместе, знают друг друга хорошо.