Когда я совсем измаялась, дежуря у двери своей каюты, Пайк, наконец-то, понес кузенам чай. Как хорошо, что теперь я знаю слабости русских. Они любят много говорить на своем аномально сложном языке, коверкать свои аномально сложные имена и пить чай. Рано или поздно, в любой ситуации, они всегда пьют чай, главное — дождаться. Вслед за Пайком в каюту отправился один из киберов-уборщиков. На открытые части палубы, говоришь, нельзя выходить? Так пройдемся вдоль стеночки.
— Фамилия Еременко была во всех рекомендациях хед-хантеров, Кирыч, — твердил Глеб. — Я пробил его по базе — никаких нареканий. Наоборот, куча положительных откликов. Чего он от тебя хотел?
Под взглядом Кира Демидов-второй уже не выглядел таким самодовольным и ехидным.
— Теперь уже неважно, — Демидов-первый смотрел на кузена исподлобья, опершись на край стола. — Плохого хотел. Если бы я, Глебушка, искал человека для конфиденциального дела, я бы первым делом пробил ту подноготную, которая на Гуглакси не афишируется. Я Пайку не поверил, человека чуть не погубил из-за этих твоих положительных откликов, хорошего человека. Ты ведь всегда был настороже, Глеб, что же сейчас случилось?
— Если бы ты мне все рассказал, — Глеб встал и оперся о другой край стола, — я бы лучше тогда понял, что от меня требуется.
Кузены сверлили друг друга взглядами. Наконец, Кир качнул головой и сказал:
— Ладно, проехали.
Так-так-так. Значит, родня Кира не в курсе, какую информацию искал для него Серый Волчара.
— Мы все помним, чем тебе обязаны, Кирыч, — устало сказал Демидов-второй, плюхаясь на диван. — но хоть иногда будь с нами пооткровеннее. Поддерживаешь, Олежа?
Олег Семенов с благодушным видом пил чай, налегая на булочки с джемом. Он кивнул, заметил у стены моего шпиона и оживился:
— О, киберок! Голодный? Ползи сюда, я тут накрошил малехо, — сказал Олег. — Кирюх, ты че?
Изображение на камере несколько раз перевернулось и погасло. Из коридора донесся грохот. На самом деле киберы довольно хрупкие и уж совсем плохо переносят, когда их точным ударом ноги отправляют из дверей в стену коридора.
— Ой, — виновато сказала я Микки, — хорошо, что это был не ты.
Я успела спрятаться в шкаф, вспомнив, что так и не настроила персональный доступ на двери. Демидов вошел, а затем негромко и вкрадчиво спросил у Микки:
— Где это порождение темной материи?
— Там, — четко и бодро ответил предатель Мышка. Наверное, и лапкой показал.
Створки распахнулись.
— Я исправлюсь, — быстро сказала я, выставив перед собой ладони, — меня исправит сама жизнь, клянусь… Пожалуйста, не ругайся, Кир! Э-э-э… «Слова — ветер, а бранные слова — сквозняк, который вреден». Это Шекспир. Ты ведь любишь Шекспира, правда? — я подпустила в голос заискивающие нотки.