Сын молча кивнул, как-то сразу подобрался, сверкнул глазами. Я поцеловал Еву и, поднявшись, стремительно вышел из комнаты.
Внизу лестницы столкнулся с Комаровым и, судя по тяжёлому взгляду, он уже был в курсе новостей. Я усмехнулся:
– Что же ты не рассказал? Ты же знал, на кого переписываешь компанию.
– Как и то, что Ева примет это слишком близко к сердцу, – пробурчал он и затравленно посмотрел наверх. – Как она?
– Поговори с ней, – я отступил, давая дорогу. – Хватит пытаться защитить её неведением, Сергей. Неведением ты не ограждаешь дочь, а вредишь ей. Знаю, ты не доверяешь никому… даже мне. Но уже двое погибли, а один в тюрьме. Ева твоя дочь! Расскажи хотя бы ей, что происходит между тобой, Хиллом и Дрэйком.
Комар молча играл желваками, посматривал то на меня, то наверх, а потом сухо кивнул. Я подхватил сумку и, дав знак Келлу, чтобы следовал за мной, направился к выходу. На Комара не оглядывался. Что бы там ни было, с этого момента всё изменится. Надеюсь, мне будет проще защитить своё сокровище, когда станет известно, от чего и кого я его охраняю.
Только мы с Максом разобрали первую простейшую композицию на гитаре, неожиданно позвонил Вилли. Брат Оливии кричал, что не виноват, что его оклеветали, подставили, и меня это выбило из колеи. Так сильно тряхнуло, что я не заметила, когда сын Дэми ушел, а в комнате появился мой отец. Кажется, еще Дэми приходил, целовал меня, но сквозь слёзы и шум в ушах я мало что могла понять.
Вилли убил Эвелин? Зачем? Какой в этом смысл? При чем здесь Дрэйки?
Мы с Хиллом-младшим несколько лет не общались, расстались совсем нехорошо – можно сказать, что разошлись чужими людьми, но и не врагами.
Воспоминания о смерти Оливии снова всколыхнулись, защекотали болезненно ребра и выжали новые слезы. Боясь рухнуть от слабости и навредить ребенку, я присела на кровать и сильно сдавила челюсти. Я не плакса, но последнее время как-то совсем тяжело сдерживать эмоции.
Пока папа стоял у окна и, сложив за спиной руки, смотрел на улицу, я мысленно вернулась в кафешку, где мы с Вилли встретились после похорон Оливии. Брат моей лучшей подруги был так убит горем, что потянулся ко мне, попытался взять за руку, но я не смогла ответить взаимностью. Он был другом, не больше.
В тот момент мне пришлось очень жестко напомнить ему об этом, потому что Вилли будто не слышал меня. Он никогда не воспринимал мои «нет» всерьёз. Но тогда понял и, поджав губы, поклялся, что больше не будет навязываться и попадаться на глаза. Даже начал угрожать: «Ты будешь жалеть, Ева!», затеял драку с официантом, хотя тот всего лишь попросил нас не пугать других посетителей спорами и криком.