Менеджер потянул Джонси к выходу, но я осадил хлыща.
– Я иду с ней рядом. А ты в пределе видимости.
Он всплеснул руками, оглядел меня так, словно только что заметил, и, обернувшись к Еве, визгливо спросил:
– Звезда моя, кто этот неотёсанный чурбан?
Девушка обернулась, шагнула ближе и нагло потянула меня за галстук. Заулыбалась так, что захотелось запечатать ее рот поцелуем.
– Это ручной песик-защитник! Не пускай слюни, не по твоей части. Он мой! – последнее она сказала почти мне в губы, но не прикоснулась, а передвинулась, поднялась на цыпочки и шепнула на ухо: – После выступления я буду очень мокрая... Дэ-э-эми...
Она отстранилась, похлопала ладошкой по моей груди и добила:
– Не своди с меня глаз, мишка. Все для тебя, – и повернулась к сцене.
Я сжал челюсти и решительно отодвинул от объекта всех сопровождающих. Шёл следом, стараясь держать перед глазами образ Кати. И едва прикрытая попка Джонси уже не так нервировала меня. Объект. Она объект! И не сводить с неё глаз – моя работа.
Когда Джонси выскочила на сцену и, подняв руки, плавая в лучах софитов, заулыбалась шумным зрителям, я скользнул вдоль боковых штор. Зазвучали первые звуки музыки, – терпеть такую не могу: ритмичные биты, плоские мелодии. А вот Катя обожала. Это хорошо. Чем больше у этих двух будет похожего, тем проще мне будет пережить эту неделю.
Запнулся за валяющиеся коробки и едва сохранил равновесие. Чёрт! Да тут о технике безопасности слышали? Надо будет с этим менеджером по душам поговорить. В отдельной комнате. Желательно звукоизолированной.
Заметил какого-то прыща за полотнами кулис. Подтянутый, крепкий, в черных лаковых штанах. Парень крался к Джонси, не сводил с нее глаз и облизывался. А в его руках я заметил свёрток и, отреагировав мгновенно, рванулся вперёд так, что впечатал подозреваемого в доски пола. Мигом оттянул его за ноги к себе, чтобы не вывалился на сцену.
Он испуганно уставился на меня и, шепча разбитым в кровь ртом что-то неслышное в диком шуме, разжал руки. Из свёртка сверкающим водопадом на его темную рубашку посыпались блёстки, а я чертыхнулся.
Джонси в танце повернулась и цапнула меня взглядом, мельком глянула на пострадавшего паренька и, продолжая петь, дернула уголком рта вверх.
Над головой захрустело, зашевелилось. По трое с каждой стороны спускались девушки в белом. Свет плясал и кружился, музыка выбивала из груди последний дух, будто пронзала насквозь басами. Я даже толком не слышал голоса Евы в этом бедламе.