Капли попали на него, и Дэми нахмурился.
– Вода же ледяная! Ты с ума сошла? Простудишься!
И, не обращая внимания на моё сопротивление и льющуюся на повязку воду, схватил меня в охапку и вынул из кабины. С каменным выражением лица вытащил из ванной комнаты и, водрузив на кровать, быстро завернул в одеяло. Словно этого было мало, обнял и, словно стараясь согреть, крепко прижал к себе.
– Можешь не смотреть на меня, – сухо проговорил он. – Так даже проще. Достаточно того, что я на тебя смотрю. Ева, мне жаль, но… Эвелина Дрэйк сегодня погибла. Постарайся не волноваться, пожалуйста… тебе вредно. Но ты всё равно бы узнала. Водитель не справился с управлением. Поэтому думаю, что свадьба откладывается.
Я дернулась, пытаясь вырваться из его сильных рук.
– Вот увидишь, ничего не отложится! – прокричала отчаянно остатками голоса. – Папе выгодна эта свадьба, я только пешка. Мне жаль Эвелину, но не думаю, что это что-то поменяет, – и голос просто исчез. Связки отказались дальше смыкаться, я шевелила губами, а звук не появлялся, получалось только слабо сипеть. Я обмякла в объятиях Дэми и, уткнувшись в его рубашку, тихо заплакала.
Я прижал Еву, казалось, ещё сильнее, практически вмял в своё тело. Комаров выдаёт её замуж без согласия? Сжал челюсти так, что заныли зубы, и медленно выдохнул.
– Хочешь сказать, что ты не желаешь этого брака? – голос подрагивал от гнева, потому как я не мог себе представить Комарова в роли тирана. Он столько сделал для меня, да и для многих. Зачем он заставляет собственную дочь идти под венец, словно мир шагнул на сто лет назад? Злость кипела и выливалась колючими словами: – Какого хера ты согласилась?!
Она посмотрела на меня красными от слёз глазами и попыталась ответить, но раздался только хрип. Я заволновался:
– Что такое? Ева, скажи, что случилось? – колючка закрыла глаза и показала рукой на шею, покачала головой. Я рыкнул: – Голоса нет? Простыла? Тебе нельзя болеть. Ты же беременна…
Она открыла глаза и посмотрела с такой яростью, что укоризненные слова у меня застряли в горле. Да что же я делаю? Только что беспокоился за неё, а сейчас сам добавляю. Медленно выдохнул и, осторожно вытерев дорожки слёз с её щёк, тихо проговорил:
– Поверить не могу, что моя бойкая колючая, дерзкая бабочка, которая противостояла трём уродам, сдалась и согласилась на договорной брак. Ты продолжаешь удивлять меня…
Я осёкся и посмотрел на её губы. Держать в объятиях Еву, слышать её дыхание, ощущать учащённое сердцебиение и знать, что там, под одеялом, она абсолютно обнажена, было мучительно приятно. А ещё в этом юном прекрасном теле развивается маленький комочек меня, и от одной мысли об этом замирало сердце, а по спине ползли мурашки.