Человек пятьдесят инструкторов, официанток, горничных, барменов видели мои крошечные сиськи. Голые!
А еще они видели мой лифчик с обгоревшими мочалками.
Когда я убегала, он попался мне под ноги и я чуть не споткнулась. Он лежал на полу, черный, обугленный, позорный. Жалкий, как я сама. И вся моя жизнь.
Я хроническая неудачница. Все мои затеи проваливаются, а я неумолимо оказываюсь в заднице. Под прицелом всеобщих насмешек.
Как я теперь появлюсь перед народом? Слухи распространяются быстро, и даже те, кто не видел, как полыхали пожаром мои фальшивые мочалковые буфера, очень скоро об этом узнают. За моей спиной все время будут перешептывания и смешки.
Я добежала до своей комнаты, закрыла дверь, упала на кровать. Свитер, любезно выделенный мне Михеем, кололся. Я его сняла, натянула майку, которая валялась на тумбочке. Забросила ноги на стену.
Пока я бежала, мне казалось, что я доберусь до комнаты и разревусь. Но теперь слез не было. Во мне клокотала злость. Это все Макс! Кто просил его срывать с меня блузку?!
В дверь робко постучали. Легок на помине! Не сомневаюсь, что это он.
Я встала, распахнула дверь. Но внутрь его не пустила, мы так и остались стоять на пороге.
- Маргаритка, ты как? - участливо спросил он.
И протянул мне мою куртку.
- Не называй меня так! - взвилась я.
Забрала куртку и повесила ее на крючок.
- Ладно, ладно.
- Зачем ты меня раздел на глазах у всех? Как тебе это пришло в голову? У тебя что, в голове опилки?
- А ты что, предпочла бы сгореть, чем обнажиться на пару секунд? - вытаращился на меня Макс.
- Да! Лучше бы я сгорела.
- Это еще у кого в голове опилки! - тихо пробубнил Макс.
- Лучше бы я сгорела, чем показала всем свой незрелый крыжовник!
- Свой... что?
Макс выглядел растерянным и удивленным. Он смотрел на меня. Но не в глаза! Я поняла, что он пялится на мою грудь, которая вырисовывается под облегающей светлой майкой.
- Ты извращенец, - устало выдохнула я и захлопнула дверь перед его носом.
На следующий день я надела свой обычный поролоновый лифчик и белую футболку. Форменной блузки у меня больше нет. Она сгорела в пламени моего позора.
- Да никто ничего не видел, - в который раз повторяла Маша. - Все произошло слишком быстро.
- Еще скажи, что вчера, когда я ушла, никто не обсуждал этот случай и не смеялся.
- Ну... - замялась моя соседка по комнате.
- Вот видишь!
- Обсуждали, конечно. Было бы ненормально, если бы не обсуждали. Но никто над тобой не смеялся.
- Да ладно!
Я повернулась и посмотрела Маше в глаза. Она зарделась.
- Вот видишь! - торжествующе произнесла я.