Когда Мирослав пришел к матери, ее не было дома. Энжи тут же послал за госпожой, а убитого горем вампира проводил в ее покои.
— Где девчонка? — первое что спросила мать, открыв двери.
— Умерла, — прошептал сын, поднимая глаза на Зарину. — Мерседес умерла, мама.
Ох, ну что за тряпка стал ее сынок! Хорошо, что влияние этот шлюхи закончится с ее смертью. Сделав несколько шагов в сторону столика с кувшином, Зарина налила в кубок вина и подала рядом сидящему сыну. Может, это хоть как-то приведет его в себя. Алкоголь и на вампиров действует так же, как на людей. Немного расслабляет, ненадолго, правда, но эффект все же есть.
Сын замотал головой.
— Я не хочу пить, мама. Мерседес умерла.
— Я слышала, Мирослав, — раздраженно сказала она, впихнув ему в руку кубок. — Я хочу знать, где девчонка Саргано? Я за ней тебя посылала.
Как же она жестока! Собственная мать так безучастна к его горю. И это равнодушие со стороны родного когда-то человека взорвалось яростью в Мирославе. Он словно дал волю давно забытым инстинктам. Вампиры холодны и расчетливы. В Мирославе вскипал необузданный нрав волка. Другая его сторона брала верх у самоконтроля. Он со всей злостью бросил золотой кубок с вином в стену и вскочил. Глядя на мать глазами зверя, страшно зарычал:
— Ты можешь хотя бы сегодня подумать не о клане, а обо мне?! Мне сейчас необходима мать! Мне больно, мама. Больно здесь, — разорвав камзол с сорочкой, сын расцарапал до мяса свою грудь, где билось сердце.
Но Зарина спокойно посмотрела на потоки крови, текущие по телу сына на пол. Эти раны не опасны для вампира. Через несколько минут начнется процесс заживления, что даже не останется и шрамов. Зарину больше беспокоило то, что Мирослав позволил волку внутри себя выйти наружу. Бывшие оборотни самые сильные солдаты клана и поэтому очень ценные. Но у них есть один изъян. Такие полукровки подвержены приступам неконтролируемой ярости и могут убить даже вампира из своего клана. Помня об этом, Зарина попыталась успокоить разбушевавшегося сынишку.
— Мне жаль, мой мальчик, что она так поступила с тобой, — осторожно подходя к Мирославу, говорила мать. — Ты так много для нее сделал, а Мерседес не оценила твоей помощи. Но милый мой это ее решение, и ты здесь ни при чем, мальчик мой.
Мирослав смотрел на мать, и в его глазах уже закипала не ярость, а растерянность. Он не говорил маме, как умерла любимая им женщина.
Зарина поздно поняла, что выдала себя. Она говорила, и тянулась ладонью к лицу сына, как он глубоко втянул в себя воздух и оскалился. Мирослав учуял запах крови Мерседес. Одно маленькое пятнышко крови стало последним доказательством причастности матери к смерти любимой.