На оркестре, куда мы опоздали, потому что не могли остыть, Настя бросала в меня кроткие взгляды из-под густых ресниц и мило краснела. Поначалу она пела осторожно, будто шла по тонкому льду, а потом закрыла глаза и ка-а-ак выдала: с драйвом, хрипотцой и такими высокими и пронзительными верхами, что я чуть со стула не свалился от восторга. И сердце забилось активней, а брюки снова стали тесны. Пришлось перекинуть ногу на ногу.
Одно только меня злило: смотрел на Малинку не только я, а еще два десятка парней из оркестра и Лёша. Другу я доверял, но чувство ревности все равно крутило внутренности и крошило зубы. С ума от Чудаковой схожу.
А как офигительно она пела «Happy» Вильямса. С точными движениями, задорной улыбкой и даже оборванной остановкой в конце и взмахом рук над головой. После коды оркестр взорвался аплодисментами, а Настя закусила губу и, смеясь, спрятала лицо под ладонями. Она пела не ради славы и успеха, а потому что жила этим.
Тем, чего мне не хватало, тем, чего я лишился после развода — ощущения и понимания, что музыка нужна, как воздух.
В супермаркете Чудакова веселилась и выбирала непривычные для меня продукты. Например, авокадо и маслины. Первое не представляю, как готовить, а второе — вкус не нравился. Или вот: ежевичный джем, кукурузные палочки с топленным молоком и армянский тонкий лаваш. Я такое никогда не ем, но разве мог отказать невесте?
Невесте! О Боже, что я творю? А если снова промахнулся? Вдруг это просто слепота, как в прошлый раз, и Настя окажется в быту капризной и неумелой хозяйкой? А разве мне не плевать? Кажется, даже если она свалит на меня готовку, уборку и уход за ребенком, я все равно буду от нее без ума.
Но, вопреки моим плохим мыслям и предчувствиям, Настя замерла в разделе детской одежды и с мягкой улыбкой провела пальчиками по пинеткам, распашонкам и нежно стукнула ноготком по цветному мобилю. Игрушки зашевелились и зазвенели.
— Можем купить, если хочешь, — я подошел ближе и обнял Малинку со спины.
Она замотала головой.
— Не нужно. Рано еще, — длинно выдохнула и, снова смеясь, помчала в соседний ряд. Я за ней.
Мы еще полчаса бродили по магазину, пока наша тележка не наполнилась до отказа. Я сам уже еле ноги волочил, потому не удивился, когда Настя уснула в машине, едва мы тронулись.
Не хотелось ее будить, я уже просчитывал действия, когда припарковался около дома: занести домой девушку, а потом вернуться за покупками, но Настя приподняла голову и приоткрыла сонный глаз.
— Уже приехали? Я снова уснула…