— Тебя же мутило только что? — Саша мягко усмехнулся и переплел наши пальцы.
— Это из-за того, что я голодная.
— Ты что не обедала? Я же дал тебе деньги.
Я закусила губу и соврала:
— Я их потеряла.
— Малинка, вот сейчас буду тебя кусать. Ты же не одна есть хочешь, за маленького подумать нужно было. Что, далеко к моему кабинету идти?
— Прости, но тогда мне не хотелось, — я пожала плечом и легонько ударилась затылком о Сашину ключицу.
«Вкусный домик» уютно согревали настенные лампы, увивали искусственные зеленые лианы и дополняли деревянные, из грубых срубов, столы и стулья.
На раздаче Гроза поставил передо мной поднос и предложил сделать заказ.
— Борща хочу, — хихикнула я. — И чесночную булочку.
На лице моего пианиста застыло откровенное удивление, оно перетекло в коварную и довольную улыбку.
— А я думал, что мы копченого кабанчика закажем.
— Не-е-е, борща, — я постучала указательным пальцем по губам и поискала блюдо в меню. — Нет! Вот, — ткнула в список, — солянку, да-а-а.
— С оливками? — скривился недоверчиво мой жених. — С лимоном? Никогда не понимал, как это едят.
— Не хочешь, закажи себе что-то другое, — я наиграно надула губы.
— Э, нет, — Саша жестами заказал две тарелки и добавил вслух: — И две булочки с чесноком.
Я прыснула от смеха.
— Я пошутила на их счет.
Саша лишь весело отмахнулся.
— Вот теперь будешь есть и думать, как мы вдвоем ароматно будем пахнуть на репетиции.
— Сжалься, — я сложила руки в молитвенном жесте и едва сдержала улыбку.
— Ладно, провокаторша, — он невесомо щелкнул меня по носу и добавил кассиру: — Булочки с собой, а к солянке — сметану и белый хлеб.
Пока мы ели, я рассматривала увитые венами руки Саши, любовалась его утонченными манерами и легкой улыбкой в уголках губ.
Всю неделю мы так уставали в Академии, что едва успевали поговорить. Просто сумасшедшие дни, когда даже выдохнуть не получалось. Ленты, индивидуальные, оркестр, собрания у Саши, потом съезд учителей в среду, когда я не дождалась жениха и уснула в холодной кровати одна, а проснулась — Саша уже уехал на занятия — ему нужно было на раннее утро. Все это не позволяло нам сблизиться, побыть вдвоем, просто расслабиться, отдохнуть. Вчера, в единственный более менее свободный день у меня, у Грозы до упора было забито индивидуальными. Мне после оркестра пришлось его ждать, но я не тратила время зря: сочиняла стихи, присев на лавку в центральном холле, выливала на бумагу мысли и тревоги — мне так легче становилось, да и время тянулось не так долго.
Якина внезапно отстала, но я чувствовала, что нет-нет и поглядывает злобно в мой затылок в надежде прожечь там дыру. И я знала, что она не выдержит долго и все равно кольнет.