В раскрытой двери маячила белокурая голова моего концертмейстера.
— Чудакова, можешь выйти, — разрешила Алевтина Георгиевна.
Стоило больших усилий, заставить себя пошевелиться и вытолкнуть вялое тело в душный коридор.
Меня мутило до сильного головокружения, и я считала, что это из-за приторных духов женщины, что сидела со мной рядом в маршрутке. В принципе, для меня обычное дело, я всегда укачивалась, а сладкие запахи вызывали рвотные позывы, потому мысли о беременности я отбрасывала на подходе. Нет-нет и нет! Никакого ребенка не будет. Подруга три года в браке пытается малыша завести, а мне привалило счастье с первого раза? Да не бывает таких чудес.
Стараясь держаться около стены, я растянула улыбку и потянулась к любимому преподавателю. Соскучилась по вокалу жутко, и увидеть знакомое и родное лицо оказалось настоящим лекарством от слабости и всяких плохих мыслей.
— Уже есть расписание? — выдохнула я радостно и обняла Валентину Игоревну. У нас с ней очень теплые отношения, и вот такие объятия не редкость. Она принимала от меня знаки внимания, а я не могла сдержаться от эмоций. Вот такой я человек: слишком открытый. И сколько ни обжигаюсь о камни острых и злых душ, все равно верю людям и распахиваю сердце. Не могу иначе.
— Зайдешь после ленты, Николай Петрович как раз распределяет, — женщина поправила мои волосы у виска и накрутила спиральку на палец. Та спружинила и защекотала щеку. — Я по другому поводу, Настюш. На день влюбленных будет вечер романсов, я тебе кое-что приготовила. Вот, — она вытянула из сумки папку и протянула мне. — На урок постарайся разобрать.
— Конечно, — я прижала папку к груди и, улыбаясь во весь рот, побежала в класс.
Концертмейстер всегда приносила мне только самое лучшее, никогда не было так, что песня или вокализ мне не подходили или оказывались неудобны по тональности. Возможно, я была не переборчивая, но, мне казалось, что в выборе репертуара у Валентины Игоревны особый талант.
Тему урока слушала в пол уха, а когда лента закончилась я все-таки заглянула внутрь папки… И, сгорая от ярости и нетерпения, пошла прямиком в вокальный класс, чтобы отказаться. Не буду я это петь. Не смогу.
— Ну, пожалуйста, — проговорила я, опустив глаза. Так не хотелось разочаровывать важных мне людей. — Можно ведь что-то другое выбрать? Прошу вас.
— Можно, — ответила спокойно Кац, — но зачем? Настя, ты же никогда не сдавалась, что не так?
Я прикусила губу и отвернулась. Если бы она знала, какой у меня сейчас в душе раскол, будто бездна разверзлась, оставалось только сигануть туда и исчезнуть.