— Да ты что? А почему не отвечал на звонки?
— Да кто его знает, не признался.
Ударник, заметил, как я отхожу в сторону и протягиваю руку Саше.
— Ой, вы вместе? Сори, ребятки, — друг откашлялся и протянул Грозе ладонь. И по выражению его лица «ой, мама, он мне руку сейчас сломает», я поняла, что Саша очень недоволен происходящим. — Анатолий, — сипло выдохнул Тотошка и поправил съехавшую набекрень шапку, а потом незаметно тряхнул ладонью за спиной.
— Саша, — сухо бросил Гроза.
— О, нашу электрягу подали, Си, — Тотоша перевел взгляд на табло. — Поехали?
— Займи место, я сейчас подойду.
Друг смотался, потому что взгляд Саши едва ли не прожигал в нем дыру.
— Гроза! Эй! Есть кто дома? — я пощелкала пальцами перед глазами пианиста, привлекая к себе внимание.
— Настя, скажи, что… — Саша сделал шаг вперед, навис надо мной темной тучей и притянул к себе.
— Ты у меня один… такой.
— Ну, бли-и-и-н, — он запрокинул голову и завыл, как койот. — Так! Я еду с тобой.
— Нет, — проговорила строго и провела рукой по колкой щетине. Пальцы щекотало, и приятное тепло растекалось по всему телу. — Назад тяжело добраться будет, нет электричек в такое время.
— Маршрутки?
— В девять уходит последняя из поселка.
— Такси?
— Саша, перестань! Я завтра приеду в Академию, все будет хорошо, — всмотрелась в его грозовые глаза, наполненные темнотой ночи. — Ты должен доверять мне. У меня есть друзья, группа, увлечения. Не станешь же ты меня круглосуточно охранять? Не станешь же ты каждому прохожему бить морду за то, что посмел приблизился ко мне? Это почти как закрывать в подвале.
— А я хочу! Вот закрою и никому не позволю смотреть на тебя, вдыхать запах, трогать… На-а-стя, можно я поеду с тобой?
— А потом? Куда я тебя дену? Выброшу на улицу? Домой не смогу пустить, отец меня прибьет.
— На такси уеду, — Саша умолял, а я не отступала. Он тоже устал, явно что-то с ребрами, корсет, шрам…
— Нет, тебе нужен отдых, — коснулась его губ губами. Он рычал и не раскрывался, словно боялся закричать, если только откроет рот. Я немного подалась назад, но держалась за его пояс. — А хочешь, буду звонить тебе? Писать в телеграм? Соцсети?
Он на все мотал головой и жмурился. Я понимала, что нельзя привязывать мужчину к себе так сильно в первый день. Он должен дать мне немного свободы, а я должна научиться его отпускать.
Так вся жизнь: мы сходимся-расходимся, встречаемся-разлучаемся. Как стрелка часов, что спешит вперед, но удаляется от двенадцати ноль-ноль. Отдаляется, но всегда стремиться щелкнуть по серединке и отсчитать новый день.