— Раздевайся, — папа смотрел подозрительно, но все же отступил из прихожей и вернулся к печке. В доме сильно пахло жаренным луком, отчего меня совсем скрутило в бараний рог. Я направилась в комнату, а потом мигом помчала в ванную из-за рвотного позыва.
Прохладная вода колола воспаленную кожу, а я удивлялась, как продержалась так долго возле Саши и не выдала себя. Хотя смысл был скрывать? Может, стоило сказать? Нет. Я. Должна. Знать. Наверняка. Никого обманывать не собираюсь.
Так спокойней.
Стащила пальто с плеч и дрожащими руками достала из кармана тест.
Долго сидела на краю ванны и не могла решиться. Здесь и сейчас начинается новая жизнь. Я знала уже ответ, но до конца не могла осознать. Как две полоски могут все изменить? Как могут все сломать? Не могут. Я такая же Настяша-растеряша, мне нравится мой парень-мой учитель, и я готова стать мамой, даже если останусь одна.
Да, все правильно.
Когда я влилась в группу и занялась музыкой всерьез, будущее казалось четким и надежным, а сейчас впереди сплошной белый туман. Но маленький человечек не виноват, что его мама была глупой и неосторожной девочкой и залетела от первого встречного.
Дожидаться, пока проявятся полоски оказалось еще трудней, чем решиться на сам тест. Даже папа начал беспокоиться и стучать в дверь.
— Настя, все хорошо?
— Я уже выхожу, — проговорила, сжала в ладони крошечную палочку со своей тайно и выбралась в коридор. Теплота дома разморила меня, тошнота сводила с ума, а голод забрал все силы. Я поплыла и провалилась в глухую темень так же неожиданно, как и очнулась.
Папа стоял надо мной с ваткой и тыкал ее в нос.
— Настя, зая, ты слышишь?
Я кое-как отмахнулась. Папа на секунду затих, потом взял меня на руки и отнес в комнату.
— Кто отец? — спросил он, присев на край кровати. Его голос поменялся, стал глубоким и низким.
— Что? — я тяжело приподняла голову и непонимающе посмотрела в его глаза. Папа запустил пальцы в волосы и дернул их вниз.
— Настя, рано ведь. У тебя вся жизнь впереди. Как это получилось? Когда?
— Не понимаю, — мир кружился и не хотел возвращать мне нормальное состояние.
Папа протянул руку и показал мне белую ленту теста с поперечными двумя малиновыми полосками. Я всхлипнула и, закрыв лицо ладонями, расплакалась.
— Ну, перестань, — папа потянул меня к себе. Я обвила руками широкую спину и уткнулась лбом в солнечное сплетение. — Он достойный отец?
Очень, — прошептала сквозь слезы.
— И он еще не знает?
— Скажу ему, завтра скажу, но… — прижалась к теплой родной груди сильнее, словно боясь, что папа бросит меня. — Даже если что-то пойдет не так, я справлюсь, пап.