— О чем думаешь?
— Тебе лучше не знать, — глухо засмеялась и попыталась трясущимися руками расстегнуть пальто.
— Ты почти моя жена, хочу все знать. Даже если это что-то пошлое и грязное.
Эти слова еще больше выбили почву из-под ног, пришлось навалиться на Сашу спиной и задышать глубже.
— Ох, меня девчонки в Академии съедят.
— Никому, кроме меня, кусать тебя не позволено, — его голос ломался, хрипел, вспрыскивал в мою кровь знакомые и новые вкусные ощущения.
— Тогда лучше не говорить им, что я теперь с тобой жи…
Саша резко повернул меня к себе, отчего пушистые кудри перекрыли лицо, а я опустила взгляд, боясь, что обожгусь о темное пламя в глазах моего любимого пианиста.
— Ты теперь просто со мной, — приподнял пальцем подбородок и погладил по щеке. — Мы справимся. Веришь? И ни одна из тех выскочек не стоит твоих переживаний и слез. Обещай, что не будешь поддаваться на провокации и хитрые уловки ревнивых студенток. Особенно Якиной.
Я кивнула и, почти лопаясь от счастья, поцеловала его в губы. Саша немного отстранился, запрокинул голову в потолок и выдохнул порывисто:
— Малинка, ты выкупалась, чистая и душистая, а я весь день мотался, в крови, в соплях.
Я шмыгнула и заворчала наигранно:
— Надеюсь, не в моих.
Саша щелкнул меня по кончику носа, а потом коснулся легким поцелуем в тоже место.
— Мне банально нужно в душ. Я быстро. Нагреешь чай?
— Конечно.
Саша не отпустил меня сразу: помог раздеться, сапоги стащил, что было для меня совсем неожиданно. Я привыкла все делать сама, хотя последние дни поясницу неприятно тянуло.
— Я же не больна, Саш. Всего лишь беременна.
— А я заболел, — он провел вверх по голени ладонью и завел ее между ног. Даже сквозь ткань джинсов я чувствовала его жар.
— А мне кажется, что я сплю, — подхватила его игру и процарапала его волосы.
— Не будем тогда просыпаться?
— Договорились, мой Кипарис.
— Малинка…
Он встал, накрыл меня густой тенью и согрел белозубой улыбкой.
— Мой дом — твой дом. Делай, что хочешь, — и ушел в ванную — небольшую дверь возле кухни.
— Спинку потереть? — бросила я вслед и хихикнула в кулачек.
— А как же! — не растерялся Саша.
— Обойдешься, — прошептала я уже себе. — Я должна к тебе привыкнуть, — добавила еще тише.
Прошлепав босиком в комнату, я замерла возле кровати, отряхнулась от пакостных мыслей и заметила кое-что важное. Клавишку. Ее накрывала пузырчатая пленка, а рядом на небольшом столе лежали ноты.
«Вечная любовь» в моей обработке.
Стало тепло и холодно. Белые листики заломились по углам, принтерная краска затерлась. Их не просто играли, их играли очень, очень много раз.