Я просто просидела два часа перед домом секретарши. Успела навести порядок в бардачке, позвонить подруге, родителям, почитать новости — занимала себя как могла. Наконец, из-за угла дома показалась Ирина, и я вышла из машины, чтобы она меня заметила.
— Здравствуйте, — сказала, улыбнувшись.
Секретарша Ратомского кивнула в ответ, выдохнув. Наверняка, она уже жалела, что позвонила мне.
— Поднимемся? — спросила Ирина. — Правда, у меня все дома…
— Мы можем поговорить в машине.
Женщина кивнула и устроилась на переднем сидении, отвернувшись к окну. Тут даже не надо быть гениальным бихевиористом (*тот, кто изучает поведение), чтобы понять — Ирина нервничает и мнется, при этом взвешивая все «за» и «против» нашего предстоящего разговора.
Наконец, складка на переносице разгладилась, и она повернулась ко мне. Созрела.
— О чем вы хотели поговорить? — спросила Ирина.
— Вы хорошо знали Алису Геннадьевну?
Кажется, именно этот вопрос она и ожидала. Кивнула, ответив:
— Да, мы когда-то работали вместе. В институте. Я сидела за копейки в деканате методистом, а она подавала большие надежды, учась в аспирантуре. А потом эта трагедия… — Ирина запнулась.
— Я знаю. И про Калинина, и про беременность, и про встречу с Ратомским.
— Тогда что вы от меня хотите услышать? — удивилась женщина.
Если бы я сама знала. Но надеялась, что Ирина мне что-то расскажет, о чем я еще не знаю.
— Вы давно работаете у Ярослава Владимировича?
— Как он фирму открыл. Как-то быстро раскрутился, и ему понадобился секретарь. Вот Алиса меня и порекомендовала.
— Вы с ней тесно общались? — кажется, разговор мне ничего не даст.
— Как хорошие приятельницы, — пожала Ирина плечами. — Она не изменилась, не зазналась, когда начала ездить на дорогой машине, одеваться в брендовых магазинах и жить в огромном доме. Приезжала пару раз ко мне в гости, привозила моим детям дорогие подарки, всегда нянчилась с ними.
Тут ситуация понятна — компенсация. Пыталась заполнить пустоту чужими детьми. Не удивлюсь, если она и детским домам помогала. Благо, что возможности Ратомского это позволяли.
— А какие отношения у нее были с мужем? — ступила я чуть дальше.
— Поймите, я не хочу сплетничать про шефа, — испугалась Ирина.
— Пожалуйста, я уж точно ему не расскажу. Просто мне непонятно самоубийство. Или я такой плохой психолог, который не смог распознать предпосылки, или… — я сделала драматическую паузу, забросив удочку.
— Вы намекаете, что ее могли убить?!
А вот я как раз ни на что не намекала. Вывод сделала сама Ирина, озвучив мысль, которой вряд ли с кем-то делилась, которую даже вряд ли сама осознавала. Только я вытянула ее из задворок.