— Отвечу, — холодно уронил Ивар. Сейчас Лестана хорошо видела, как осунулось и побледнело его лицо. И взгляд напряженный… Ивар за нее беспокоится! А она подозревала его во всяких гадостях! Дура! Лестана попыталась открыть рот и сказать, как ей стыдно, но губы не шевелились. А братец Ивар продолжил, и его взгляд встретился со взглядом Сигрун, как встречаются два клинка: — Но сначала должен ответить убийца! Иначе позор ляжет на всех Волков. А у него, между прочим, был еще и соучастник.
— Брангард ни в чем не виноват! — Сигрун скрестила руки на груди, выпрямившись и надменно вскинув голову. — Его там не было! Мало ли что сказал этот выродок? Он оговорил Брангарда!
— Да? — усмехнулся Ивар так же высокомерно. — А он утверждает иное. Вашего сына позвали Волки из дружины, когда Лестана уже была ранена, это правда. Но господин Брангард не отрицает, что сам пригласил мою сестру в храм. Вы же понимаете, как только Лестана сможет говорить, она это подтвердит. Уж не потому ли вы хотите оставить ее здесь? Надеетесь, что она простит Брангарда? Того, кто отправил ее на смерть?
Лестана снова прикрыла глаза, чувствуя, как гневный голос Ивара отдаляется, а сама она тонет в горячем красном мареве. Боли так и не было, но слабость не давала произнести ни слова. Да и что она хотела сказать? Только то, что отчаянно хочет домой. Пусть это опасно, пусть рана может открыться по дороге, но находиться среди Волков она больше не могла. Простить Брангарда? Ни за что! Она скорее Хольма простит! Старший из братьев пытался ее убить, но не унизил, как младший. И не предал. Враги не предают, если даже бьют в спину, от них и так не ждешь верности. Предают те, кому доверяешь. Родичи, друзья, любимые… Больше она никогда не сделает подобной ошибки…
Мысли путались. Она хотела сказать, что согласна с Иваром, лучше любой риск в дороге, чем остаться здесь. Но снова уплыла в тягучих волнах забытья.
* * *
Когда она проснулась снова, был поздний вечер. В окно незнакомой комнаты светила луна, пробиваясь через ветви деревьев. В ее рассеянном свете очертания кровати расплывались, перетекали во что-то иное, стен не было видно, и Лестане показалось, что она плывет в лодке по ночной реке.
Она покосилась по сторонам и увидела в паре шагов от изголовья глубокое кресло, а в нем — спящую Кайсу. Подруга подложила под щеку сложенные ладони, подтянула к себе колени, свернувшись клубочком, и ее рыжая коса казалась темной, хотя рядом на столике горела свеча.
Лестана облизала сухие губы. Очень хотелось пить, но она никак не могла решиться и позвать Кайсу. Что, если голос опять не послушается? Странно… Если рана серьезная, почему у нее ничего не болит? А если нет, откуда такая слабость? И вообще, почему Хольм ее не добил? Он же опытный воин, должен был видеть, что она не умерла. И зачем он вообще убивал ее?!