— Убедительность — это к другим, — буркнул Хольм. — А я могу обещать только честность. Господин Рассимор, можно мне перед вашим Собранием вымыться и сменить одежду? Снимут с меня шкуру или нет, но пусть она будет чистая.
— Само собой, — кивнул Рассимор и взмахом руки велел вывести его из комнаты.
Ненавидящий взгляд Ивара и вид распухшей физиономии со свернутым набок носом слегка утешил Хольма, пока его вели по огромному дворцу Рысей в новую тюрьму, хоть и названную со всей учтивостью покоями для гостей. Впрочем, утешение вышло слабое. Пусть Ивара хоть шакалы сожрут, все мысли Хольма были о вечере, когда решится судьба Лестаны.
Гостевые покои, к его удивлению, и вправду оказались гостевыми. Ну, или у Рысей даже тюрьма была роскошнее, чем лучшие комнаты в родном дворце.
Хольм дождался, пока за спиной щелкнет замок, и лишь тогда обошел просторную спальню, осторожно трогая то стены, обшитые резными деревянными панелями, то столик, у которого вместо столешницы была мраморная плита, а медные ножки искусный кузнец выковал в виде львиных лап. На столике стояла лампа, заправленная маслом, и оно просвечивало через граненый хрустальный сосуд, как настоящее золото. Оправой лампе служили виноградные лозы, тоже медные, с искусно выкованными листочками и тугими гроздьями. «Как живые, — восхищенно удивился Хольм. — И светит, наверное, куда там нашим! Но поставить такую красоту пленнику?»
Он не удержался, осторожно взял лампу и взвесил на руке. Тяжеленная… Череп такой раскроить — легче легкого. А если примериться, чтобы выпуклая гроздь или острый листик попали в висок, то даже слабый удар будет смертельным. Похоже, Рассимор то ли не поверил, что Хольм — злобный дикарь, то ли проверяет его.
Поставив лампу на место, Хольм уже равнодушным взглядом окинул широкую лавку, застеленную льняным голубым покрывалом. Перед ней лежал шерстяной коврик в сине-бело-голубую полоску, а на единственном окне трепетали от ветерка такие же голубые занавеси. Все нежное, мягкое, чистое — ни единого пятнышка. Хольм невольно поморщился, заметив, что уже оставил на плитах мраморного пола грязные отпечатки сапог. На лавку и вовсе в грязной и пропахшей потом одежде ни присесть, ни лечь…
Словно отвечая на его мысли, в дверь тихонько постучали, щелкнул замок, и в комнату проскользнула незнакомая рыжая Рысь, одетая в простое платье чуть ниже коленей. В руках у девчонки была стопка аккуратно сложенной одежды и всякие принадлежности для мытья. Следом вошел Кот, но не один из охраны Ивара, а незнакомый. На вид немного старше самого Хольма, высокий и крепкий, с уверенной повадкой опытного бойца и узким коротким клинком на поясе. Он молча встал к стене у двери, и Хольм про себя усмехнулся: нет, не проверяют. Боятся, что страшный Волк слопает прислугу!