Мужчина, которого звали Павликом, грохнулся на колени за шаг до своей не случившейся жертвы. Он плакал, что-то непонятное мямлил, затем, даже не поднимаясь с коленей, направился в сторону лавки. Он пытался обнимать за ноги сидящих ближе всего людей, но те отодвигались от него, шипя с отвращением, как будто бы тот разносил самую отвратительную заразу.
Третий защитник священника сам вежливо уселся на месте, прежде чем незнакомец повернулся в его сторону, тем не менее, шорох в костёле не прекратился. Акустика в не грешащем красотой здании была по-настоящему превосходная. Любое, даже тише всего произнесенное слово было прекрасно слышно и здесь, перед самой кафедрой, и в самом последнем ряду.
- Я знаю всякий ваш грех и всякую вашу вину, - продолжил седовласый, неспешно прохаживаясь перед передней лавкой. – У меня имеется адрес твоей новой любовницы, Юречек… Это уже вторая распечатанная секретарша в этом году, правда же? – Упомянутый по имени нувориш нервно засмеялся и умолк, видя ненавидящий взгляд элегантной женушки. – Про прихвостня с голубым "фокусом", которому ты уже дважды порвала каблуками обшивку на потолке, тоже знаю. – Ненависть в глазах бывшей местной мисс красавицы сменилась чистейший воды изумлением. – Семь тысяч двести восемьдесят. – Худощавый парень в слишком длинном пиджаке нервно сглотнул слюну, так что кадык заплясал на лебединой шее. – Это уже столько ты украл из кассы районной лавки, в которой работаешь. А хозяин все так же думает, будто бы это он тебя использует, не выплачивая за сверхурочные. Ну а пан почтальон, наверное, надеется на то, что никто не знает, кто рекомендовал взломы в дома отпускников с Антонюковской?
И вновь всего лишь несколько шагов отделяло говорящего от кафедры. Настоятель стоял, словно окаменевший, напоминая одну из натуралистических статуй, как правило, украшавших старинные костёлы. Он наверняка знал, что это сражение проиграл, но до сих пор размышлял, а кем мог быть этот одетый в белое мужчина. В отличие от прихожан, он не верил, что знание, которым располагает таинственный пришелец, родом не от мира сего.
- Ну а возвращаясь к нашему пастырю… - Шорохи разговоров неожиданно умолкли, словно стоны умирающего, который как раз в это мгновение отдал Богу душу. – Пани Вечоркова, а спросите у сына, когда уже вернетесь домой, куда это он ездил с ксёндзом-благодетелем по субботам. А если он не пожелает рассказывать, то, возможно, видеокассеты, находящиеся в доме у ксёндза, в ящике с дровами для камина, в том самом, дубовом, закрытом на висячий замок, все пояснят…