— Пора.
Тихонько застонала. Снова почувствовала стальной привкус во рту и сильное головокружение. Попыталась, но так и не смогла поднять голову. Следом накатила ноющая боль во лбу и добавила неприятных ощущений. Потянувшись рукой к нему, нащупала повязку.
— Не трогай несколько дней. Встать можешь?
— Нет, — голос был хриплый, а горло пересохло.
Меня напоили водой, и немного полегчало. Затем подхватили на руки и понесли на выход.
— Родстон, помоги, — сказал кому-то Севал, передавая меня другому мужчине.
Попыталась сконцентрировать взгляд на его лице. Точно есть борода. А волосы? Где его волосы? Потянулась рукой в их направлении и схватила пустоту.
— Она пьяная что ли? — спросил Родстон у Севала, закрепляющего на вану сумки.
— Нет, под хиласом. Переборщил с дозой.
Он вскочил на Асту и принял меня из рук безволосого мужчины, усадил впереди, и мы не спеша двинулись в путь. Мерное покачивание подействовало на меня как снотворное, и вскоре я задремала в крепких объятиях Севала.
Пять недель спустя. Шахты в районе лагеря Остоса.
Ринора
Серебристая поверхность воды была пo-прежнему неподвижна. В неярком свете фонарей я могла рассмотреть в ней свое сильно похудевшее за прошедшие недели лицо. Сзади доносилось недовольное пыхтение Тома. Ему спуск в шахту давался нелегко: слишком здесь мало места для такого крупного тела, как у него. Ничего, пусть терпит, раз уж взялся меня охранять. Правда, не очень-то он и хотел этим заниматься
Та дорога до лагеря Остоса полностью выпала из моей памяти. Ну и дрянь это дерево хилас. Помню, как очнулась в уже знакомой комнате, и первое, что услышала — возмущенный голос Тома:
— Не буду я зa бабой таскаться!
— Это не просто баба, Том. Она моя баба! — глухо ответил ему Севал.
И слово «моя» было так выразительно отделено от всех остальных, что меня передернуло. С каких пор я стала его? Да еще и в столь неприглядной формулировке. Как ни странно, Том больше не спорил и с того дня постоянно находился рядом со мной, чем иногда меня изрядно раздражал. Но я быстро успокаивалась, ощущая от него хоть небольшую защиту. Страшно работать с сотней мужиков, являясь здесь чуть ли не единственной женщиной.
Вот и сейчас, присев на корточки, Том бухтел себе что-то под нос. Разогнуться в низкой шахте у него не было никакой возможности. Я же сидела на коленях и с тревогой смотрела на неподвижную воду. В голове звучал лишь один вопрос: «Ну где же ты?» Сегодня Севала не было дольше обычного, и я волновалась. Да еще как! Ведь если он застрянет под водой и захлебнется, я опять буду в подвешенном состоянии.