Липкий пот выступил на ладонях, и я по старой привычке вцепилась руками в штаны. Что он задумал? Ну какая же я дура! Да поцеловала бы его разок, похвалила, и он бы успокоился. А что теперь? Ноги начали мелко трястись, и я всеми силами старалась унять их дрожь. Теперь терпи, что бы он ни удумал. Извиняться и лезть с поцелуями поздно.
Когда он вернулся, я с такой силой надавила на бедра, пытаясь заставить ноги не трястись, что руки свело от напряжения. Он очистил стол от остатков завтрака и разложил на нем мягкий кожаный сверток. Я такой уже видела. У Ликха, когда мы возвращались с Совета и он зашивал мне ухо.
Но этот куда толще и явно имел более расширенный арсенал. Теперь мне стало совсем страшно. А мужчина, кажется, немного успокоился и, посмотрев мне в глаза, вдруг заявил:
— Я не должен был этого делать. Ты не та женщина, с которой мне бы хотелось иметь близкую связь. Думаю, нам стоит закрыть данную тему и больше ее никогда не касаться.
Ох, это что сейчас было? Он там в комнате успокоительных принял что ли? Конечно, я была рада такому исходу, но его слова задели меня. Не должны бы, а задели. Как понимать: не та женщина? И кто мне пару минут назад доказывал обратное? Странный тип. Действительно, лучше закрыть эту тему. Слишком уж большую сумятицу она вносит. А ее и так хватает.
— Хорошо, — согласилась я. — Зачем это? — спросила я, кивнув на местный медицинский набор.
— Нужно срезать клеймо, — спокойно сказал он, словно собирался рыбу почистить, а не содрать с меня кусок кожи.
Попыталась вскочить, но тяжелая рука снова легла мне на плечо.
— Я тебя сказал не дергаться.
— Пусть останется, — попросила я севшим голосом.
— Нет, — упрямо заявил он.
— И как ты планируешь от него избавиться? — пропищала я.
— Вырежу поврежденные участки кожи и залью все гейлриксом. Несколько дней — и будет чистый лоб, — сказал он, продолжая возиться с пузырьками и инструментами.
— Да ты обалдел!? — не выдержала я, даже не обратив внимание на то, что он собирается на мой лоб переводить столь ценное здесь лекарство.
— Не переживай, ты ничего не почувствуешь, — расплылся он в клыкастой улыбке, от которой повеяло жутью.
Наклонился ко мне и протянул странную тряпицу.
— Дыши!
— Не буду!
Он быстро поднялся и, обхватив меня сзади, с силой зажал нос и рот этой вонючей салфеткой. Помню, когда в последний раз мне так делали, ничем хорошим это не закончилось. Я даже мысленно выругаться толком не успела, как сознание поглотила темнота…
— Что-то ты долго, — донесся глухой голос. — Нам пора выдвигаться.
С трудом разлепив глаза, я осознала себя лежащей на кровати. Сверху нависал Севал и тряс меня за плечо.