Но пища выполнила свою роль: отвлекла меня от яростных мыслей о Севале. Сложно думать о чем-то еще, когда так хочется выплюнуть эту гадость на пол. Спустя десять минут я слегка пришла в себя и, можно сказать, поела.
— Ну что, успокоилась? — донесся спокойный голос Тома, который с аппетитом уплетал свою порцию.
Так хотелось и его послать куда подальше, но сдержалась. С человеком, отвечающим за твою безопасность, лучше не ссориться. Поэтому лишь натянуто улыбнулась.
— Да ладно тебе, — попытался он меня успокоить. — Милые бранятся — только тешатся.
— Что? — недоуменно переспросила я.
Какие ещё «милые». Это мы с Севалом что ли? Да я его придушить готова. Вот тогда бы я потешилась. Даже замечталась немного и не сразу поняла следующие слова Тома:
— Вечерком помиритесь, и ты не такая злющая будешь. А то ходишь, на всех кидаешься.
— Э-э-э… — только и смогла выдавить я.
Похоже, я здесь тупею. Что несет этот верзила? А Том посмотрел на меня, словно на дуру, и, закатив глаза, милостиво пояснил:
— Ну всем же известно, что когда баба недо…, - он кашлянул в кулак и поправился, — недолюблена, то она подобна гарпии. Вот и ты ходишь, орешь на всех без причины. Ничего, — он утешающе похлопал меня по руке, — скоро отпустит.
На этот раз от его слов даже сил не хватило задать очередное удивленное «что». Он сейчас это серьезно мне говорит?
— Ты шутишь? — все же решила я уточнить.
Он недоуменно посмотрел на меня.
— Зачем? Нет. Здесь все видят, как ты пару дней счастливая ходишь после отъезда Севала. А потом снова орешь, точно самка горного лимкана.
Я со стоном опустила голову на грязный стол. Еле сдержалась, чтобы не побиться о него лбом. Конечно, я хожу счастливая. А как еще я должна реагировать на его отъезд? Да за дни пребывания здесь он так мне мозг выгрызает, что я готова на себе его отсюда вывезти. Только бы умотал. А оно вон как получается.
— И что, все так и думают? — переспросила я.
— Конечно, — уверенно подтвердил он.
Я подозревала, что кузнецы делают все плохо ввиду моей принадлежности к слабому полу. Им просто не хочется слушать моих указаний. А выходит, я еще и недолюбленная женщина, которую вообще можно игнорировать. А они все знают лучше и сами сделают. Вот и творят не пойми что, а получаю за это я. С трудом оторвала голову от стола.
Пора в кузницу. Я могу хоть сколько истерить и обманывать себя мечтами об уходе отсюда. Но горькая правда заключалась в том, что мне некуда идти. И эта шахта сейчас мой единственный дом, за крышу которого и еду я должна работать. С усилием поднялась и направилась в нужную сторону.