— Сейчас, милый, — обратилась я к Дару. — Найдем, где спуститься, и двинемся вдоль озера.
Дорога вниз заняла все мои мысли. Ругая себя за опрометчивость, я аккуратно выбирала, куда ступать, и с тревогой смотрела на Дарика. Мой молчаливый друг и верный защитник бесстрашно следовал за мной. А у меня даже не было сил порадоваться его возвращению.
До озера добирались долго. И только сев на большой камень у берега, я смогла облегченно выдохнуть. Дар тут же нырнул в воду, и лишь его макушка мелькала над поверхностью. Снова нахлынули воспоминания последних дней. Внутри все пронзило острыми иглами боли, а на глаза набежали колючие слезы. Хотелось согнуться пополам и закричать что есть мочи. Ну почему так тяжело?
Я не хотела вспоминать о случившемся. Пусть лучше глухая пустота поглотит меня и сотрет все эмоции. Пытаясь отвлечься, я начала думать о мутантах. То, что я узнала, казалось невероятным. По странному стечению обстоятельств я имею над Севалом непонятную власть. Но когда она появилась? И как?
При воспоминании о нем меня снова накрыла всепоглощающая злость. Дыхание участилось, а тело пронзила молния ненависти. Она медленно расползлась внутри и заколола в кончиках пальцев.
Ну почему я не смогла убить его? Он не достоин ходить по земле! И его сын тоже. Я не жалела ни Миро, ни Жака. Может, они и не заслужили смерти, но мне было все равно.
Где-то глубоко внутри другая Ринора тихонько шептала мне: «Так нельзя. Жизнь — уникальная ценность, и каждый имеет право ею обладать». Такие правильные слова, но только я уже не слушала ту глупенькую Ринору. Она осталась на Пирани, ей тут не место.
Теперь здесь другая Ринора, которая убивала, подставляла и мстила. У нее сердце покрылось инеем и стучит теперь через раз. Но она жива. И останется такой как можно дольше. Просто потому, что может. И этого достаточно.
Вернувшийся Дарик обрызгал меня водой, отряхивая свою шикарную шерсть. Зажмурилась и непроизвольно улыбнулась. Как же он вырос!
— Иди сюда, малыш! — позвала я его. — Рассказывай, хорошо ли ты отдохнул?
В ответ Дар громко фыркнул и ткнулся носом мне в шею.
— Неужели скучал? — скривила я наигранно-удивленную мордашку.
Шершавый язык прошелся по щеке, и я снова улыбнулась. Не удержавшись, крепко обняла его за шею.
— Я тоже тосковала по тебе! И представить не можешь, как. Ты единственный, кого я люблю на этой ужасной планете. У меня больше никого не осталось, Дарик. Никого.
Всхлипнув, я уткнулась во влажную серую шерсть и тихонько заплакала.
— Не оставляй меня больше, — проплакавшись, попросила я его.