Но даже ледяная ненависть из-за смерти отца не могла заставить меня сделать это. Унижать человека и испытывать удовольствие — слишком уж подло. Не тому меня учил отец. Сцепила зубы. Он многому, что я здесь делала, меня не учил. А сейчас он мертв. И это вина мутанта, какие бы он сказки мне ни рассказывал. Своим глазам я верю больше.
Словно прочитав мои мысли, Севал произнес:
— Твой отец перед смертью сказал мне, что записал тебе послание на коммуникатор. Боялся, что не успеет. Увиденное в той комнате не то, о чем ты думаешь.
Чуть не засмеялась в голос. Этой фразой обычно начинается сцена, когда один партнер застает второго за изменой. Он серьезно рассчитывает, что я поверю?
— Рин, — Севал остановился и, взяв меня за локоть, развернул к себе. — Он болел «серебром» и умирал. Я пытался ему помочь. Но он быстро сгорел. Мне жаль.
С яростью вырвала у него руку.
— Если врешь, то ври убедительно, — прошипела я. — Не ты ли тут распинался ещё вчера, что планета убивает всех ненормальных? Мой папа не такой! Он бы точно не заболел!
— Ты не права, — спокойно ответил Севал. Помолчал немного и спросил: — Знаешь, с какими бы мыслями я прилетел спасать свою дочь, если бы она у меня была?
Молчала, недоверчиво глядя на него.
— Я бы думал, что разнесу эту чертову планету на куски и убью любого, но найду ее. Я был бы не просто агрессивен. Я был бы сама ярость.
Прикрыла глаза, стараясь успокоиться. Его слова имели смысл, но без доказательств я ему не верила.
— Ты столько дней не давал нам увидеться, — срывающимся голосом прошептала я.
Лицо мужчины исказила гримаса, словно я задела его за живое.
— Я не знал, что он болен. Думал, у меня есть немного времени, и ушел в грот делать снимки и собирать материал. А когда вернулся, все обнаружилось, ему резко стало плохо. Я пытался ему помочь, делясь своей кровью. Она могла бы поспособствовать быстрой регенерации, но против той дряни все бесполезно. Он умирал слишком быстро. То, что я делал, когда ворвалась ты, было с его согласия. И не это его убило. Сложно объяснить. Ты потом все поймешь.
Мне очень хотелось поверить ему. Успокоиться и больше не гореть ненавистью при взгляде на него. Получить все ответы сейчас и закрыть столь тяжелую тему, попытавшись смириться и отпустить. Но сил на это не осталось, а от содержания разговора становилось физически неприятно. Я больше не могу это обсуждать. Лучше действительно потом.
— Надеюсь, пойму, — устало сказала я и пошла дальше.
— Уж постарайся, — донеслось зло в спину. — А заодно подумай, что гибель Миро на твоей совести.