Заодно захватила и шапку, сунув ее в карман. Неужели Севал подарил мне вануйчика? Снова заозиралась. Он точно сейчас где-то рядом. Стоит и смотрит, а я не могу его разглядеть. Вряд ли я изменю свое отношение к Севалу, но и отказываться от малыша из-за обиды не собираюсь.
И я крепко сжала зверька в объятиях. Сердце прыгало от радости, и я глупо улыбалась. Накатило чистое, ничем не замутненное счастье, и я поспешила в лагерь, неся на руках своего пушистика.
Ринора
Рано я радовалась, рассчитывая, что мой вану не вызовет ни у кого интереса. Оказывается, их содержание строго регламентировалось. Вход в Дом им был запрещен, поэтому я и видела их очень редко. Взрослых особей, которых в лагере насчитывалось не больше тридцати, селили в вольерах на дальнем участке. Около двадцати малышей жили там же.
Зверенышей без хозяина было совсем мало. И только Маквел имел право распределять, кому достанутся такие малыши. Ведь здесь вану не просто домашние питомцы, а ценный ресурс Дома: рабочая сила и защитники. Поэтому раздавать их в неумелые руки никто не спешил.
Что делать со своим новым другом, я не знала. Мучаясь в раздумьях, как поступить, я пару дней держала его в комнате. Но быстро поняла, что это не вариант. Малыш скучал и, когда я возвращалась вечером, долго от меня не отходил, требуя ласки и внимания.
А прокормить его стало делом и вовсе невозможным. Мне казалось, что он постоянно смотрит на меня голодными глазами. Зато спали мы вдвоем, и я, наконец-то, чувствовала рядом тепло живого существа, которое приятно согревало. Я крепко обнимала малыша и утыкалась носом в пахнущий хлебом и молоком мех. На душе становилось легко и солнечно.
На утро третьего дня я поняла, что скрывать его и дальше у меня не получится. Я обязана защитить и сохранить вану рядом с собой. Поэтому, подхватив малыша на руки и накинув на него куртку, я смело направилась к Маквелу. Какие бы отношения у нас с ним ни были, но он единственный, кто может мне помочь.
Подойдя к двери его комнат, я тихонько постучала. Тишина. Хотела развернуться и уйти, как вдруг поняла, что она не заперта. Сквозь небольшую щель сквозил воздух, и это было необычно. Помешанный на безопасности и сохранности своей частной жизни, Маквел вряд ли оставил бы ее открытой.
Легонько толкнув дверь, заглянула за нее и снова тихо позвала. Никого. Его нет или, может, не слышит? Несмело зашла внутрь и, закрыв за собой дверь, позвала чуть громче:
— Маквел, ты тут? Мне нужно с тобой поговорить.
До уха донесся слабый стон. Спустив вану с рук, прошла в глубь комнаты и там обнаружила Маквела.