— Лена — эта та, из-за которой ты так долго меня отвергал?
— Да.
— Что с ней произошло? Из слов этого мужчины, я поняла, что случилось что-то плохое?
— Ева, я расскажу тебе, если хочешь. Но не здесь, и не сейчас. Позже.
— Ладно… — опустила она голову.
— Это не значит, что я тебе не доверяю. Я ведь сказал, что люблю тебя, — мягко сжал её ладонь. — Мне нелегко об этом говорить. Дай мне время.
— Хорошо, — подняла она глаза на меня. — Прости. Я тебя тоже люблю. Женя.
Она сжала в ответ мою руку.
Родион.
Холодно. И больно. Но больше морально.
Я ведь любил эту стерву, как бы странно ни звучало. И до сих пор люблю. Пусть не взаимно, пусть ненавидит меня, но я к ней никогда не мог быть равнодушным.
Что ж, Ева, ты сделала свой выбор. И сама виновата в том, что произойдёт дальше. Не нужно было меня жалеть. Твоя жалость мне вовсе не нужна. Ты сделала мне больно, а я сделаю больно тебе.
Только как отсюда выбраться? Не доползу, итак крови много потерял.
Здоровой рукой выудил из кармана телефон — ловит. Мне повезло сегодня.
Набрал свою службу безопасности. Зря я взял с собой только троих охранников. Не ожидал от этого ассасина такой прыти.
— Ребята, я в лесу на сто шестом километре. Я ранен, мне нужна помощь. Быстрее. Вглубь леса проезжайте, на поляну.
— Летим.
Привалился к дереву. Снял пиджак и рубашку, попытался перевязать рану сам, чтобы кровь сочилась меньше.
Больно, сука… И холодно, уже трясет всего. Кое-как няпялил обратно пиджак, но он мало спасает он декабрьского мороза. Прошло минут пятнадцать, как бойцы на всех парах подлетели к поляне. Они повыскакивали со своих машин, помогли мне подняться.
— Вам в больницу надо, Родион Петрович.
— Везите. Нужно вытащить пулю. В центр Долматова.
Долматов не сообщит в полицию об огнестрельном ранении за приятную его карману сумму. С этим проблем у меня нет, а вот с органами власти мне они точно не нужны.
Они посадили меня в машину. Попытались перебинтовать рану тоже, у них вышло значительно лучше. Накинули на меня какой-то плед, который нашёл в машине. Стало значительно теплее.
По дороге в клинику меня начало отключать. Из последних сил открыл глаза и сказал:
— Отца Евы найдите, Кнуров Андрей. Привезите ко мне и посадите в подвал. Кормить и поить, не бить, но не выпускать.
— Сделаем, Родин Петрович. Берегите силы, вам сейчас лучше не разговаривать.
Уже на подъезде всё же потерял сознание.
* * *
Ева.
Доехали, когда за окном была глубокая ночь. Ворота распахнулись перед нами сами. На терротории была небольшая сторожка, где сидели два охранника, и которые сначала выспросили пароль от нас. Пароль был «Лена».