— Эта… юн спадин, — заговорила Урсула, пододвинувшаяся на скамейке поближе, да так, что меня придавило к Катарине, словно в переполненном вагоне метро. Андрюха тоже извернулся буквой «зю», прижатый к Лукреции. — А чё девки почти голые? У неё же из брони только две тарелки из-под супа на лямках, чтоб сиськи прикрыть, и совсем срамные кольчужные панталоны. Её же убьют сразу.
— Ну, это же сказка, — пожал плечами я.
— Дурная сказка! — буркнула Урсула. — Сказка должна учить, как надо, а не как глупо. Вот если в сказке эти дуры сразу передохнут, тогда поучительно будет. Вон, как в Красной Шапочке: девка три дня сильничала волка, пока его лесорубки не спасли от мучительной смерти от бессилия, добив на меховую накидку. И поучение значит: нечего доброй девице дорогу переходить, особенно когда у неё мужика давно не было.
Все дружно поглядели на наёмницу, отчего и без слов стало ясно, что в этот вариант Красной Шапочки совсем не каноничный.
— А чё?.. — продолжила Урсула. — Я как-то раз после жаркой купальни вырядилась вот так же. Так оно же неудобно: тарелки бряцают, норовят свалиться, а через кольчужные панталоны вся мохнатка торчит, волоса запутались, потом с криками отдирала.
Из группы зрительниц несколько женщин хохотнули, представив такую картинку, а наёмница продолжила:
— Не… ну вот если бы мальчонка красивчатый был, тогда ещё можно понять, сказка хорошая.
Кто-то ещё раз хохотнул, Глория вздохнула и закатила глаза, типа, за дурную мамку стыдно, а Андрюха крякнул с усмешкой, вышел из вступления и начал набор персонажей сызнова. Двух рыцарш упаковал в броню по самые уши, не забыв дать им анатомические кирасы в стиле древнегреческих, только с кубиками пресса на них соседствовали большие и весьма реалистичные женские груди. Даже торчащие соски рельефно отчеканены. Воительницы с арбалетами тоже щеголяли добротной, ярко разукрашенной защитой. Персонаж-магесса была в длинной мантии и платье с глухим воротом. А в качестве второго чародея — юнец лет шестнадцати в чёрных шортах, аки пионер, белой сорочке и расшитом серебром чёрном приталенном пиджачке с большими пуговицами. На руках — тонкие перчатки, на ногах — тёмные гетры чуть ниже колен и аккуратные ботиночки с серебряными пряжками. Через плечо перекинута небольшая кожаная сумка, похожая на женский клатч. Юнец стоял, скромно обхватив одной рукой локоть другой и опустив взор.
— Какой красавчик! — раздался шепоток в зрительном зале, а женщины, сидевшие на скамейках, подались вперёд.
— М-да-а, Юра, — протянул Андрей, — мы здесь не котируемся.