Я глядел на неё снизу вверх, из-за разницы в росте в добрую четверть метра, и глупо улыбался, а она наклонилась и провела щекой по моим волосам. Совсем как кошка, которая трётся мордой в приветствии. Но что поделаешь, заточенную внутри львицу никуда не спрятать.
— Я тоже рад… — начал я, а потом услышал за спиной крик Клэр:
— Защищайся!
Катарина резко оттолкнула меня в сторону и, отпрыгнув назад, выхватила фальшион. На неё было направлено остриё меча графини. Его владелица сверкала карими глазами, поджав губы от негодования и обиды.
Громадный пёс прыгнул вперёд и утробно зарычал на храмовницу, готовый кинуться в бой.
— Клэр, приличия! — бросила Ребекка, а когда девушка приложила сложенную в знак Небесной Пары левую руку ко лбу и процедила: «Во имя чести», рыцарша кинулась к ней. Она едва успела схватить Клэр за локоть.
— Дура! — закричала рыцарша. — Поединок с Львиной стражей — это самоубийство! Она не человек!
— Плевать! Она хочет отнять у меня мужчину сердца! — в голосе скользнули высокие, истерично звучащие нотки радикально настроенного подростка. Пёс не отставал от юной хозяйки: подскочив к храмовнице, он почти ухватил её за ногу.
Я быстро глянул на часто дышащую Катарину, лицо которой было искажено яростью. Почему-то казалось, что ещё чуть-чуть — и она не сможет сдержать собственного внутреннего зверя. Просто не захочет. Тогда и этот мастиф, и Клэр, и Ребекка будут мертвы.
— Ну, давай, — прорычала она.
Нужно было что-то делать, пока не стало поздно, и я поспешно встал перед ней.
— Катарина, солнышко, — заговорил я тихо, но чётко. — Я с тобой, а она просто спутница в странствии.
— Ваш жрец предупреждал, — не отводя взгляда от соперницы и не обращая внимания на собаку, произнесла храмовница, — что такое может быть. Я буду только защищаться.
Мне же думалось, что если паладинша сорвётся, я не смогу её удержать. Все лягут, порубленные на куски, а у девушки будет зубами порвано горло.
— Ради меня, Катарина. Кэт. Не надо. Она просто наивная девчонка, выдумавшая себе цель в жизни и сама же в неё поверившая.
Храмовница тяжело вздохнула и ничего не ответила.
А за спиной шёл другой разговор.
— Не будь дурой, Клэр, — мягко начала Ребекка, — юноша сердца не для смерти. Он для стихов, побед на турнирах, пылких речей. Он никогда не будет твоим.
— Я так не хочу, — заупрямилась графиня. — Я хочу, чтоб моим.
— Да, ценный трофей, — после заминки продолжила Ребекка, — ни у кого нет халумари в юношах сердца. Но он же им и останется.
— Он не трофей, — дрогнувшим голосом возразила Клэр.
— Девочка моя, после похода тебе подберут хорошую партию. Это будет кроткий юноша, готовый поддержать тебя в любой миг, могущий одарить ласками и сделать тебе дитя, а потом воспитать его, пока ты в походах. А если он будет не по нраву, всегда найдёшь куртизана. Да хоть смазливого простолюдина на сеновал затащишь. А юноша сердца — это знамя твоих подвигов. Быть может, потом этим знаменем станет твой муж.